Гортензия в огне. Анастасия Сагран

забудьте пригласить меня.

      – Ты получил отсрочку, – шепнул на ухо Уоррену отец. – Так что поблагодари императора за это.

      Уоррен так и сделал. Но что-то его сильно раздражало в тот момент и последующие, и он никак не мог понять, что именно. Ночью он вспоминал этот вечер в деталях:

      Вот Эсса показывает великолепное владение собой. Вот она смеётся словам Брианы. Вот она произносит тост за то, чтобы в конечном итоге счастливых союзов, начинающихся неудачно, было больше, чем удачно начинающихся несчастливых союзов.

      Вот ей поддакивает герцог Ветреный, подходит к ней и подливает ей вина.

      Вот она снова показывает великолепное владение собой, но уже что-то не так. В её глазах появляется что-то сложное. Что это? Похоже на её огонь, но немного не то. Здесь в ней есть упрямство, но и беззащитность.

      Что-то не так. Что-то не так с Ветреным. Он неправильно смотрел на Эссу. Будто бы…

      Раньше, чем подумал, Элайн вышел из комнаты и отправился к Эссе. Дверь была открыта.

      – Ветреный, какого дьявола вы здесь делаете?! – громким шёпотом поинтересовался Уоррен у снимающего сапоги сына принца Классика.

      – А ты вовсе не такой слепой, как о том говорят, – негромко протянул Ветреный.

      Сейчас, в темноте, парень казался совсем невинным подростком. Низкорослый для перевёртыша, хрупкий и худой, с тонкими чертами лица в форме сердечка, с жутковатыми и красивыми серыми глазами под тонкими бровями, с шапкой разлетающихся шелковистых каштановых волос, герцог Ветреный чем-то напоминал тощеватого принца дождя Рэйна Росслея. То же количество высокомерия и заносчивости в забавном сочетании с миловидным, почти девичьим лицом. И столько же притворства. Разве что сын Классика был греховодником и извращенцем, жестоким и распущенным, а Рэйн Росслей – нет, страдал от циклических приступов безумия.

      Но Ветреный – опасный тип, совершенно немилосердный. Перейти ему дорогу можно, он не мстительный, но никогда не знаешь, чего от него можно ожидать.

      И Элайн сделал единственное, что мог сделать, нарушив планы Ветреного, но сделав это как можно более тактично.

      Он… призвал крест. Комнатка осветилась золотым светом, и из сосредоточия его проявился символ. На лице Ветреного расцвёл детский восторг. Извращенец потрогал пальцем символ, лизнул его, заулыбался и ушёл. Что творится в голове у этого типа?!

      Уоррен потряс головой, чтобы избавиться от мыслей о Ветреном, запер за ним дверь и вошёл к Эссе.

      Она сидела на постели и смотрела так, будто сейчас заплачет.

      – Эй, всё в порядке, он ушёл.

      – На данный момент я не знаю, может быть, всё в порядке было бы, если бы ушёл именно ты.

      – Он – самый мерзкий тип. Говорят, он называет жалкими сучками всех леди, с которыми спит. И делает это до, во время и после соития.

      – Так и есть, – легко сказала Эсса.

      – Ты же не хочешь сказать… Ты и этот мелкий… я не верю. Здесь сумрачно, наверное, и я не разглядел твоих глаз…

      – Я спала с ним ещё в то время, когда была в контракте