Арин. Анна Михайловна Соколова

Мириан определить было невозможно. «Ключ» она держала в образцовом порядке. Постояльцев с улицы она не брала. Её гостями были постоянные клиенты, останавливающиеся в «Ключе» из года в год. Всех она знала наперечет, в лицо. Чтоб получить номер у Мириан, требовалось поручительство как минимум двух завсегдатаев.

      Я останавливалась у Мириан всегда, когда приезжала в Ские. Первый раз меня привезла сюда Неда – года в три, если не путаю. Здесь я жила, когда училась в школе, с двенадцати до двадцати лет, за вычетом каникул и праздников. За мной была закреплена чудесная солнечная комната на втором этаже, окнами в парк. Мириан удостаивала меня кивком и неизменным вопросом о здоровье отца – крайнее выражение ее любезности, оказываемое далеко не всем.

      Несмотря на поздний для Ские час, она самолично восседала за конторкой, ожившая восковая фигура в неизменном строгом черном платье и волосами, стянутыми в гладкий узел на затылке. Я шагнула ей навстречу.

      Непостижимым образом пол вдруг оказался у меня прямо перед глазами. Напяленная в спешке и забытая за время путешествия юбка напомнила о себе. Я растянулась во весь рост, умудрившись одновременно подумать о трех вещах: о чистоте пола, о целости костей, и о том, не был ли человек, придумавший юбки, убежденным женоненавистником. Красная от гнева, я, наконец, получила ключ от комнаты, расписалась в амбарной книге Мириан за себя и Лоту, заказала ужин на двоих в обеденном зале, и удостоверилась, что Огонёк и Звёздочка устроены должным образом.

      Первое, что я сделала, поднявшись в комнату – это сорвала злополучную юбку.

      § § § § § § § § §

      После ужина, восхитительного, как обычно – Мириан всегда держала отменных поваров, приняв ванну, Лота завалилась на диван со свежим журналом мод (по-моему, материализовавшимся из воздуха, хоть она и щебетала что-то о любезной соседке по столу) и заявила, что не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой. Я, напротив, находилась в возбужденном состоянии духа, не приглушенном ни поездкой, ни наступлением вечера. Устав мерить шагами ковер от окна до двери, я решительно заявила, что пойду дышать свежим воздухом, благо прогулки перед сном полезны для здоровья. Лота посмотрела на меня с неподдельным ужасом и кротко кивнула головой.

      Темнело. Ские погружался в сумерки. Не прозрачно-голубые, весенние, не бархатно-синие, зимние, а сочно-лиловые, осенние, прочерченные блестящими лучами позолочённых заходящим солнцем шпилей. Улицы были чисты и пустынны. Накануне праздника все спешили хорошенько отдохнуть и выспаться. Одно за другим гасли окна, стихали звуки. Редко-редко мне навстречу попадался прохожий, торопящийся или домой, или в гостиницу. Вечерние прогулки в Ские не в моде. Гуляют днем, по ровным дорожкам центрального парка (две аллеи, три скамейки), чинно раскланиваясь со знакомыми. Я же люблю сумерки, не день и не ночь, время кошек и мечтателей… И не свойственных людям поступков.

      Я кружила по улочкам без цели, старательно не думая ни о чём, наслаждаясь видом разноцветных булыжников мостовых. И поняла, что обманывала себя, уткнувшись