Час двух троек. Ферестан Д'Лекруа

Жизни во время конца света.

      – Вот об этом я и хотела поговорить.

      – О положениях кодекса?

      – О чертях.

      Жизнь идет на кухню и запускает кофемашину.

      – Что мне до них, сучат? Не в моей компетенции.

      – Инферно уже здесь. Как думаешь, когда от «Кали-Олы» не останется ничего, что питает тебя? Захотелось в Расальхат?

      Пших. Затряслась кофеварка, выплескивая черный напиток. Жизнь кинула следом щепотку перца и соли.

      – Скажи, тебе нравится секс с ним? Что такого в одном смертном, спящем со мной и тобой, сучкой?

      – Офицеры не говорят о своих поцелуях, – Осень покраснела, напомнив самой себе сестру Весну, когда той напоминают о требовании Марта насчет котов. Жизнь взяла стаканчик, и, не замечая, как обжигает горячим напитком губы, отпила.

      – Бурда. Никогда у меня не получался кофе, как у него.

      – Ты не добавила гвоздики. Её сейчас трудно найти в этом Доме. Ему возят с Марса.

      – Не уходи от ответа, офицер! Или ты по башке была трахнута? Когда там тебя призвали в наши ряды? – Жизнь закрывает глаза. Мир словно прокручивает кадры себя самого. Такое умеет Харон, запуская один из исходников. Вот Жизнь вновь в своей коже: ровный загар, ухоженные русые волосы против рыжины в завитушках на голове Осени.

      – Ах, драчка при Синае. Правда, офицер. Ты там на него запала? Я думала старше, опытнее. Могу тебя обрадовать: мы расходный материал в руках Творца. Живи и радуйся, пока можешь, пока я у тебя есть. Потом будет хуже, пожухлыми листиками не прикроешься. Тебя даже не заметят. Была, и нет. Людишки они такие: уже сейчас готовы день напролет до самого светопреставления сидеть, дроча на экран и ожидая пиццу на дом. Год за годом, год за годом. Уперев руку под подбородок. И слегка креститься на ночь, если не забудут, как почистить зубы или сменить завонявшиеся трусы. Не заметила, нет? Когда они последний раз высаживали кленовые аллеи, где бы ты потратила неделю, перекрашивая листья? Им этого уже не-на-до. Вся жизнь – две кнопочки: пожрать и посрать. Ты не привязана к людям, ты этого не видишь. Вот и зациклись на самой себе, сопя в две елочки. Они у вас зимой и летом одним хреном. Ты даже для него причудливая кукла с сиськами, как я. Две не стареющие пизды. Шутка творца, что дала нам земные страсти. Баалит! – Жизнь пролила кофе на халат и пошла через всю квартиру-студию, переодеваться.

      – А кем была ты на самом деле?

      – Младшей сестрой, всю себя создающей проблемы старшей.

      – А для него?– Осень держала в руках фоторамку, взятую с тумбочки возле кровати, указательный палец постукивал по стеклу. На выцветшей фотографии Александр обнимал Диану. Жизнь была счастлива.

      «Кали-Ола». Где-то…

      Осень нервничала. Когда нервничает время года, то будь у Гидрометцентра хоть двести погодных машин⁷, им не заставить подчиняться небеса, а любое предсказание погоды становится киданием костей наудачу.

      Сестры читали отчеты. И то, что они были уже у финальных строк,