Филиал. Истории для кино. Александр Житинский

на дверь.

      Ганичев распахнул ее и вошел.

      На цементном полу в пустой подсобке стояли три ящика. На двух сидели мужчины – тот, что выглянул в окно, и Виктор Кротов – в ватнике, с гладкими впалыми щеками, зализанный на пробор. На третьем ящике лежал плавленный сырок и стояли два пустых стакана.

      – Виктор Иванович? Кротов? – спросил Ганичев, с трудом узнавая бывшего банджиста.

      Небритый встал, подобострастно улыбаясь. Кротов продолжал сидеть.

      – Согласия моего не было, – сказал Кротов мрачно. – Принудительно – только через суд.

      – Витек, ты погоди, Витек, – залебезил небритый. – Может, амбулаторно.

      – Люська его вызывала – пускай сама и лечится! – Кротов демонстративно отвернулся.

      Несколько секунд Ганичев с жалостью смотрел на Кротова.

      – Витек, ты много принял сегодня? – спросил он почти ласково.

      – Вы мне не тыкайте! – закричал Кротов.

      – Ничего с утра не пили, ни капелюшки. Как на духу… – оправдывался небритый.

      Внезапно дверь подсобки распахнулась, и на пороге возникла пышная женщина в белоснежном халате и крахмальной наколке. Ганичев изумленно отшатнулся: он узнал в этой дородной немолодой продавщице Люду Левченко, Люси – бывшую вокалистку.

      – Твоя работа?! – заорал Кротов, вскакивая.

      – Люся… Вы… – пробормотал Ганичев.

      – Что случилось? Да постой ты! – отбивалась она от мужа.

      – В психушку меня решила! – кричал он.

      – Тихо, Витя! Товарищ, вы к кому? – обратилась она к Ганичеву.

      – К вам. Обоим, – Ганичев сел на ящик и тяжело вздохнул, не в силах ничего больше сказать.

      Они тоже молчали.

      – Вы из санэпидстанции? – попыталась угадать Людмила.

      – Я из вашей молодости… – он криво улыбнулся, но тут же понял, что пошутил неудачно. – Юрик я, Ганичев. Я от Леши Сокольникова.

      Он вытащил из нагрудного кармана пригласительный билет, протянул им. Людмила осторожно взяла, стала читать.

      В служебку заглянула молодая продавщица.

      – Кротов! Долго мне кричать? Иди селедку принеси в отдел!

      Кротов очумело взглянул на нее, только рукою махнул. Вместо него услужливо побежал небритый.

      – Он что… пригласил нас? – дрогнувшим голосом спросила Людмила.

      – Да. Он хочет сыграть с вами, – без энтузиазма пояснил Ганичев.

      – Куда уж нам! – горько махнула она рукой.

      – Я… Да я… – повернулся к ней Кротов.

      – Молчи. Банджо давно пропил.

      – Продал я его. Хорошему человеку, – хмуро сказал Кротов.

      – Значит, не сможете… – Ганичев уже смирился с тем, что они не пойдут, да и нечего им там делать.

      – Да, не сможем, – с едва уловимой обидой произнесла она. – Скажете Леше: не нашли нас.

      – Простите, что побеспокоили, – Ганичев, не глядя, кивнул им и вышел.

      – Кто не сможет?! Это я не смогу? – грозно сказал Кротов и вырвал билет у жены. – Еще как сыграю, не боись!

      – Дурачок… – с жалостью сказала она.

      – Я, может,