Поворот круга. Елена Аксельрод

сохранились в его архиве. Я к нему приставала, просила показать стихи, он обещал почитать их «в следующий раз», который так и не наступил. Не исключено, что не был уверен в них, слишком долго они лежали в столе.

      Читаю стихи. Сидят Софья Черняк, Юрий Вронский, стоят Юрий Кушак, Игорь Егиков, Ирина Воронцова

      Мы жили в соседних писательских кооперативах у метро Аэропорт. Вронский, прогуливаясь, часто навещал нас, и его присутствие в нашей семейной повседневности казалось само собой разумеющимся. Я шла открывать дверь, не дожидаясь звонка, только услышав постукивание его костылей. Иногда он и меня вытаскивал на прогулку, он говорил, я слушала. Юра приветливо раскланивался направо и налево со знакомыми литераторами, их женами и детьми.

      Неистощимый рассказчик, Вронский свободно обращался с разными пластами языка, «ботал по фене», если этого требовал предмет (когда-то после подростковой драки в кутузку угодил). Писал немного и еще меньше печатался, пренебрегая хождением по редакциям.

      Казалось, что эта отдельность его не занимает, будто и амбиций никаких нет. Говорю «будто», потому что сейчас, спустя много лет, усомнилась в этом. Он говорил о чем угодно, но никогда – о своей работе. Переводил стихи в основном со скандинавских языков. В издательстве «Детская литература» вышло несколько мало замеченных книжек его оригинальных стихов и прозы. Вронский мастерски владел стихом, естественной живой интонацией. Посмертные высказывания о его «славе», прочитанные мною в интернете, поверхностны и не точны. Не было ни славы, ни даже широкой известности. Перевод стихотворения Байрона, использованный в чужой книге, так же, как суждение Бахыта Кенжеева о том, что перевод лучше оригинала, и даже отдельные издания переводов норвежской поэзии – вовсе не гарантия читательского успеха. В советское время переводы и других самобытных поэтов были лучше переводимого.

      Жена Юры, Любовь Горлина, переводчик прозы с норвежского и датского, в том числе Кнута Гамсуна, редактор и составитель поэтических сборников. «По знакомству» она заказывала переводы с этих языков и мне, к тому же и сама делала подстрочники для нас с Юрой, подозреваю, что и для других поэтов-переводчиков. Заглянув в интернет, я обнаружила, что Любушка, как звал ее Юра, пережила его ненадолго. В противоположность своему гедонисту мужу она была замкнутым немногословным человеком, всегда погруженным в работу, кормилицей семейства.

      Наши с Вронским детские книжки соседствуют на книжных прилавках. Такая вот встреча.

      Асар Эппель

      Приезжая в Москву, остро чувствую его отсутствие.

      Мы познакомились в конце пятидесятых на семинаре молодых переводчиков. Асар, для меня просто Ося, переводит не только с польского, а я не только с еврейского и румынского, с чего начинали.

      Редактор и наш общий приятель Морис Ваксмахер подкидывает нам работу для многотиражных изданий Библиотеки