Поворот круга. Елена Аксельрод

«интеллигентом». И были правы, он так и остался интеллигентом, что, естественно, не способствовало успеху. Да и писал он медленно, тщательно отделывая каждую фразу.

      Колунцев-Бархударян, служа в издательстве «Советский писатель», издавал и редактировал других, а о себе не заботился.

      Он из тех, «некоторых», о которых говорил Вронский. Не в его характере суетиться, просить, звонить. И главное, он не печатался в толстых журналах, а тогда только журнальные публикации делали имя писателю.

      В прозе Колунцева как ни подсвечена зима, она сулит только новое погружение в темную невнятицу. Аристократизм, благородство и печаль, щемящая неуловимая нота сближают Колунцева с Окуджавой. Но последний троллейбус Окуджавы, отправившийся в путь по оттепели шестидесятых «в зябкую полночь» сулит встречу с пассажирами, приходящими на помощь. Первый, вышедший на замороженном рассвете троллейбус Колунцева, пущен в застой начала восьмидесятых и не предвещает ничего, кроме одиночества и пустоты.

      «…голос троллейбуса, полуночный и предутренний: натужное подвывание с присвистом и гулом. Что-то выло там под железным днищем, отдаваясь гулом в пустом промерзшем салоне, и сливалось со свистом металлических салазок по проводам. Вой – вызов, вой – жалоба.»

      В «Свете зимы» есть такое наблюдение: все приметы старости соответствуют тому, что о ней знаешь из книг. Различие только в деталях. О приметах надвигающейся старости Тодик задумался, не дожив до нее.

      Это грустное знание освещено личностью автора. Так и хочется воззвать: читайте невостребованные, забытые книги. Право же, они дают душе не меньше, чем фитнес телу.

      После катастрофического армянского землетрясения я написала несколько стихотворений. Привожу отрывок из стихотворения, посвященного Тодику Бархударяну.

      ***

      …Он кашлял в тумане табачном

      В светелке своей низколобой,

      И слово, как утро, прозрачно,

      Рождалось с повадкой особой.

      Насмешник, мудрец, самозванец,

      Варил он свой кофе турецкий,

      Тбилисец, москвич, ереванец —

      И некуда, некуда деться…

      А нынче он слышит во мраке

      Скорбящей душой армянина

      Мольбу обреченных в Спитаке

      И колокол Эчмиадзина.

                                                           1988

      Раечка Облонская

      Всякий раз, приезжая в Москву, навещаю Раису Ефимовну Облонскую, друзья называют ее Раечкой. Как же иначе, она такой ласковый, нежный человек.

      Горбоносая, угловатая, хромоногая – и – редкая прелесть, женственность, певучий музыкальный голос. Любит и понимает стихи.

      Раечка прикована к постели, средств не хватает ни на уход, ни на лекарства. Пытается что-то переводить, работает на компьютере полулежа, руки не слушаются.

      В свое время в переводах Облонской мы читали