Прообраз для героя. Ольга Эдуардовна Бондарева

ближайшем будущем, как это по обыкновению бывает при повороте к лучшему. Но – нет.

      ***

      Пришел январь − сын вторично провалил первую сессию первого курса. Перевести его в любое другое высшее учебное заведение не разрешал закон. Для этого полагалось окончить первый курс. Да сын и не хотел переводиться – несмотря ни на что настроился на третий год обучения. Его решение и упорство послужили для нас с женой хоть каким-то утешением.

      Если во время первого академического отпуска сын лишь непонимающе глядел в университетские учебники по математике и физике, производя впечатление полного невежды, то в отпуске втором он занимался со знанием дела. Вслух заучивал теорию, а заучив, приступал к задачам. Засиживался за ними до утра, если не получалось решить сразу.

      Умные люди скажут: надо было университетских репетиторов нанимать, и с первого года обучения! Но вот какая история: суть репетиторства на физфаке заключалась в подготовке к сдаче сессий и предполагала наличие у студента определенной совокупности знаний. Для подготовки к первой сессии первого курса было необходимо иметь надлежащий задел школы и знать материал, преподанный за семестр. Благодаря высокому уровню университетского преподавания, на первом году обучения сыну удалось восполнить пробелы школьного задела. Но на втором году дальше продвигалось с трудом. Математика и физика школы высшей доходили до сына туго, материал за семестр он не освоил, репетиторство было бесполезно.

      Что делать? Признать, что бездарь? Умыть руки?

      Попридержите с выводами! Повествование только начинается.

      Составив себе индивидуальную программу, сын прозанимался по ней весь второй академический отпуск. Не поднимая головы.

      Мы с женой наблюдали, как день ото дня в нем крепла уверенность в своих способностях.

      Занятия в университете начинались в сентябре, а уже в конце июня он сказал нам, что теперь первую сессию сдаст.

      Его уверенность наполнила наши сердца радостью.

      ***

      Но заявил о себе июль, и радость была омрачена. Четвертого числа умерла наша борзая сука. Дорогой девочке только-только исполнилось три года, и она сгорела за три дня. От тромбоза глубоких вен – проявления заболевания, которое до того никак себя не обнаруживало. Наша ветеринар была в командировке. Жена ей позвонила − ветеринар предположила названный диагноз и предупредила, что если он правилен, то болезнь неизлечима, конец наступит скоро, до ее возвращения. Он наступил за день до этого срока. А другие ветврачи правильного диагноза поставить не смогли и лечили нашу бедную девочку от укуса гадюки – ничего другого не придумали.

      Горе, наплывы воспоминаний, реки слез…

      Мы не успели сполна порыдать − ни сообща, ни в уединении каждый, − как через два дня после смерти девочки захромал наш кобель. Ему было девять, он мог прожить еще не один год, но рентгеновский снимок показал у него рак кости, и наша ветеринар отпустила ему два месяца.

      Жена выделила средства на лекарства, чтобы ее неповторимый мальчик не страдал от болей и мог ходить