Свет на теневую сторону. Людмила Федоровна Шалина

Юра спихнул шапку на затылок.

      – Дай, скажу тебе тогда на ушко вот что. …Поцелуй меня вот сюда, – показав на лоб и щёку. – Пожалуйста!

      Юра переждал, когда пройдут из тамбура люди, чмокнул жену в щёку и прибавил:

      – На здоровье! – подумал о себе, разве такая была Ветлова, когда они ещё и женаты не были, понурая, молчаливая. Что ни говори, замужество бабу красит.

      – Юр-ур, сейчас Боровск. Сойдем? Пока светло, порисуем…

      Они сошли в Боровске.

      Музейный городок полон рыхлого снега, опушен лесами. Дома нежнейших расцветок штукатурок. Вторые этажи деревянные. Ходят лошади, возят за собой телеги. Не спеша проехал грузовик, на радиаторе клеенка в белых ромахах. В красных шлепанцах по расквашенным дорогам гуляют важно белые гуси. С любопытством тянут за машинами жёлтые носы, в одну сторону, потом в другую. процветают в городе кустом цветов. …И лихо раскачивается на заметенной снегом порушенной церковке молоденький саженец…

      Дома в узорчатых наличниках. Под занавесками, исцеловав холодное окно, цветёт красная герань. Лампадными рубинами горит внутри дома ёлка.

      Из окон дивятся на них люди. Кокошники на окнах – треугольником, крыши треугольником, брови у Юры приподнялись домиком:

      – Давай сюда альбом!

      Сосульки оттянули вниз на крыше снег, и, ахнув, снег упал на лошадь.

      – Зойка, Зойка! – позвала женщина, и лошадь к ней пошла вся в снегу, потянув за собой сани. Везде был отзвук и единство. Что-то прошуршало быстро и таинственно, подтаявший снег вновь ахнул с крыши прямо на двух художников с альбомами. Вера, отряхивая снег, засмеялась, как в объятьях:

      – Хорошо, что мы с тобой от Толика ушли. Юра, я твоя защита от пластмассовых огурцов.

      – А я от шелковых галстуков.

      И вдруг произошло чудо:

      Разбухшее небо, вздохнув над ними, раскрыло таинство,

      Родив метелицу, и заметалось радостно детворой снежинок.

      Сквозь метель раздался колокольный звон.

      Заполонив звучанием округу, храм плавал в небе, как орган,

      Питая благовестом каждую снежинку.

      И они пошли на этот звон.

      А звонарь-художник все звонил и перезванивал

      С переливами, переходами, переборами,

      Взахлеб, скороговорами, да заговорами

      От войны, от хворей, недородов поднимался звон!

      Лавиной, наводняя высь, заводил звонарь в собор

      Серьёзные большие темы.

      Отдавал проворно детский перезвон.

      И он звенел, в сто языков звенел, вызванивал,

      В морозном небе среди чинных од,

      Звенел, звенел и звал, прославляя Бога.

      Сочилось небо снежное густыми звуками,

      Освобождалось трезвоном в муках.

      Посылал звонарь последний, нежный звон…

      И снова запускал их роем вместе, – верно правил

      Снегопадом хлопотным на службу в Мир.

      8. О деталях и главном.

      Юра Жилкин защитил диплом в Суриковском институте отлично. Как бы даже и не работал над