Свет на теневую сторону. Людмила Федоровна Шалина

ничего не делать, заниматься творчеством.

      – А разве киноконцертный зал – объект не творческий?

      – Ерунда всё. Я работаю здесь лучше многих и продуктивней, а Филипп даже стопу в рисунке правильно поставить не может.

      – Поправишь Филиппу ногу. На дипломе ребятам ведь помогал. Нужен творческий коллектив и общее решение.

      – Мура твои решения. Главный городской архитектор тоже дуб. Если бы я один расписывал, что-нибудь да скумекал …годочка через три.

      Вера вздохнула. …Просто мой муж одичал здесь без своей жены. Те, которые ходят по жизни как лохматые лешие, и сшибают деньги, мохом покрылись без основательных здесь жен.

      – Тогда бери заказы творческие.

      – Ничего ты не понимаешь в картофельных очистках! Филипп нам нужен, – мужик он умный, Его почтовая марка с домиком Циолковского была на выставке Биеннале.

      – Поэтому он умный?

      –…И не такой корыстный, как ты думаешь! – повысил Юра голос. – Филипп мне советует горком бесплатно расписывать. Нам тогда квартиру дадут. Я уже ходил узнавать, – двадцать квадратных метров росписи.

      – Филипп будет помогать?

      – Зачем? У Филиппа есть квартира. …Он мне вроде как друг. И я ему все честь по чести. У Филиппа ведь потолка в зарплате нет, он член Союза художников. А у меня пока что потолок.

      – В Союз ты вступишь, в этом никто не сомневается. Это всё детали…

      – А горком расписать дело сурьёное! – и воздел палец кверху.

       9. Мальчик родился лицом в бабушку.

      Юра все ещё прохаживался вокруг стола с поднятым кверху пальцем, обсуждая квартирную проблему. Стол покрыт плюшевой скатертью, – трофей отца с войны. В хрустальной вазе гладиолусы из шёлка, – мать каждый раз снимала с них кисточкою пыль.

      Перед зеркальными дверцами трюмо стояли кролик с морковкой и сова из фосфора – диковина приобретенная Юриной матерью ещё давно на курорте. В центре трюмо поднимала ножку балерина. Створки зеркала привязаны за гвоздик к стене, чтобы не задеть скульптурки.

      Из одной двери в другую ходила мать Юры, прислушиваясь к разговору сына. За три года родства она как бы ещё не решалась выбрать для сына подругу жизни. Прошла мимо невестки, сидевшей на диване рядом с её мужем Аристархом Ивановичем, и подвинула у них под ногами малиновую дорожку:

      – Сиди. Тут замету, а то грязь в дом понатаскали.

      – Давайте вымою полы, – предложила Вера.

      – У меня полы всегда чистые. Мы народ простой, хоть и не рабочий, но на диванах без надобности не отдыхаем.

      Вера пересела на стул.

      Ни о чём не договорившись с женой насчет квартирных дел, Юра пошёл мыться. После душа вытянулся на раскладушке, покрытой крахмальной простыней с кружевным подзором.

      Серафима Яковлевна, медицинский работник в детском санатории, надела очки, пригляделась к ногам сына, взяла настольную лампу, ножницы…

      – Ма, что ты со мной хочешь делать? – брыкался Юра.

      – Лежи смирно, неслух. Сам хорошо не обработаешь.

      – Ой,