Голос Незримого. Том 2. Любовь Столица

павлин большой, красиво!

      К птице жгучей, яркокрылой,

      Уж приблизилась Олона,

      Но вскричала просветленно:

      «Ты пришел за мной, о милый!

      Радость! Мы – не иноверцы.

      Мы вовеки вместе будем!..»

      Провела рукой по грудям,

      Ухватилася за сердце,

      Гибко на землю склонилась

      И с улыбкою скончалась.

      Тут во всех вонзилась жалость,

      И объяла всех унылость.

      Это стон, степная выпь ли?

      Это рев, лесные ль вепри?

      Нет, то – люди с эхом дебрей

      Так рыдали, словно гибли!

      И отчизну Згара кинул —

      За грядой он скрылся горной.

      Утопился Уго черный —

      Он в родной Лейяле сгинул.

      Посчитался с Руей Славий —

      Кто из них всему виною?

      Кончил с ней он головнею,

      С ним она – резцом в оправе.

      И смутилась думой Юлис,

      Пала духом Волотая,

      Но крепились, наблюдая,

      Чтобы толпы не рехнулись.

      Трупы рядом положили,

      Довершили их сожженье,

      И возникло возвышенье

      Золотисто-серой пыли

      С узким глиняным сосудом

      На вершине округленной,

      На котором вьюн Олоны

      Уцелел каким-то чудом.

      А потом великим пиром

      На насыпанной могиле

      Память тех, что в ней почили,

      Всем дивейским чтили миром.

      Дивки, ночи старше, пили

      Меда огненные чаши,

      Дивки, звезд юней и краше,

      Коло пестрое водили.

      И сказала там, на тризне,

      Подымаясь, бабка Ула

      Громче вихорного гула:

      «За Олону мед мой брызни!

      Ибо нету и не будет

      На земле цариц добрее

      И мудрее, и храбрее.

      Мир Олону не забудет.

      А теперь сидит Олона

      На лазоревом царенье,

      Там, где слепнет наше зренье —

      За луной оголубленной!»

      И сказала там же, в коло,

      Запевая, дружка Йинка,

      Тонкозвучней, чем тростинка:

      «Об Олоне пой, мой голос!

      Ибо нету и не станет

      На земле жены прекрасней,

      И нежней ее, и страстней.

      Об Олоне мир вспомянет.

      А теперь живет Олона

      Со своим Медуном милым

      Там, где быть нам не по силам —

      За зарей орозовленной!»

      Так справлялися поминки

      Между стариц и красавиц,

      Между шумных, умных здравиц

      Бабки-Улы, дружки-Йинки.

      Нежно брезжил день предзимний,

      Гордо граял черный ворон.

      Зеленее край стал, оран,

      Городище стало дымней.

      Впереди – курились дали,

      Золотились Загадули,

      Птицы тихие тянули,

      Чтоб запеть и не гадали.

      Только озеро Лейяла

      Перламутром стлалось в русле,

      В вырезные било гусли —

      Обо всем нам рассказало.

      Так пускай, как горлиц вертел,

      Зло влюбленных погубило —

      Эта песнь их оживила,

      Этот сказ их обессмертил!

1914Москва