Пламя любви. Барбара Картленд

тебе писала.

      – Да, конечно.

      «Странно, – думала Мона, – ничего об этом не помню. Неужели я не читала маминых писем? Или читала и тут же выбрасывала прочитанное из головы, потому что была слишком занята иными мыслями, слишком спешила жить – и любить?»

      – Так вот, – продолжала миссис Вейл, – после его кончины «Башни» купили эти Скеффингтон-Брауны. Знаешь, не хочу быть снобом, но они и в самом деле невыносимы. Всем вокруг хамят, кроме тех, кого считают вышестоящими, – перед теми пресмыкаются. Миссис Скеффингтон-Браун помешана на титулах. Ты бы видела, как у нее глаза загорелись, когда услышала, что ты приезжаешь! «Миссис Вейл, – говорит она мне, – надеюсь, ваша дочь окажет нам честь, приняв наше приглашение. Хотя, боюсь, после жизни за границей здешняя глубинка покажется леди Карсдейл невыносимо скучной…»

      Мона отвернулась от окна.

      – Гадость какая, – равнодушно сказала она. А затем заговорила серьезно и настойчиво: – Мама, хочу тебя кое о чем попросить. Я уже говорила тебе: за границей я не пользовалась титулом, почти о нем забыла, и теперь, дома, мне не хотелось бы к нему возвращаться. Мне нравится быть «мисс Вейл». Может быть, мне так себя и называть? В конце концов, это все-таки мое собственное имя!

      – Да что ты, милая! – воскликнула миссис Вейл. – Сама посуди, до чего это будет странно звучать! Что люди подумают?

      – И все же я бы обошлась без титула, – настаивала Мона.

      – Милая, это невозможно. Ты же замужняя женщина, точнее, вдова – и в глазах закона, и в глазах света. Называть себя «миссис Вейл» ты не можешь, это будет вовсе ни на что не похоже, и уж конечно, тебе никак снова не стать «мисс»!

      – Да, наверное. Глупая мысль. Мне просто вдруг подумалось… хорошо бы начать все сначала!

      – Это несложно, – с улыбкой откликнулась миссис Вейл. – Выходи за хорошего человека – вот у тебя и начнется новая жизнь!

      – Вот этого не будет! – решительно ответила Мона. – Никогда!

      Голос ее прозвучал с неожиданной силой и страстью, и мать подняла на нее удивленный взгляд.

      – Но почему… – начала она.

      Мона ее остановила:

      – Извини, мамочка. Не обращай на меня внимания. Я просто устала.

      – Разумеется, милая. Не успела ты в дом войти, а я уже надоедаю тебе разговорами о будущем! Сейчас я хочу только одного – чтобы моя любимая дочурка подольше побыла со мной! Бог свидетель, как я истосковалась по тебе за эти годы!

      Миссис Вейл положила руку дочери на плечо.

      – Но теперь ты со мной – и не могу описать, как я рада!

      – Спасибо, мама! – Нагнувшись, Мона поцеловала мать в щеку.

      – Что-то я раскисла, – проговорила миссис Вейл, утирая глаза платком. – Мона, детка, устраивайся у камина и будь как дома. А мы с няней пойдем затемним окна. Окна в холле мы закрываем досками – поднять их можно только вдвоем. Столько хлопот да и расходов!

      – Мне помочь?

      – Нет, что ты! Сегодня твой первый день дома: мы будем о тебе заботиться,