Тришестое. Василиса Царевна. Леонид Резников

Вам тут чего, харчевня али царские палаты? Раздухарились, орлы, крыльями размахались. Ух, я вас!..

      – Дак мы, царь-батюшка, – осторожно подал голос боярин Трофим, пытаясь проморгаться правым опухшим глазом.

      – Молчать!!! Сватья, чтоб вас, тестюшки дорогие.

      Бояре думские стыдливо потупили очи и надули губы. Неясно только, вину свою осознали али обиду на морды налепили.

      – Вот так! А будет, как скажу. Пока вы тут посохами размахивали да за бороды друг друга таскали, мысля мне пришла: дадим детям луки тугие да стрелы каленые, выйдут они во чисто поле…

      – Как, отец? Опять в поле? – перепужался Козьма, аж присев чуток. – Так вы же сказали…

      – Да ты дослушай сперва, а потом уж энти, как их… реверансы откалывай.

      – Но ведь поле… – пробормотал Козьма.

      – А я бы сейчас груздёв моченых отведал, – мечтательно облизнулся боярин Филимон.

      – Это ты к чему, Филька, сказанул? – повернул к нему голову царь Антип.

      – Энта, как ее… атсосанция наклюнулась: каленые – моченые, – покачал рукой боярин Филимон из стороны в сторону, будто ходики маятником.

      – Ага, – скумекал царь Антип. – А у меня тоже кой-чего наклюнулось. Вот послушай: груздей – плетей.

      – Да за что же, отец родной?!

      – А за глупость, Филька. А может, огреть чем тебя по башке, шоб не встревал в умные беседы со всякими глупостями, ась? Груздев ему, видишь ли!

      – Нет, нет, – попятился боярин Филимон и опустился на скамью, – я тута вот посижу.

      – Значится, – продолжал царь Антип, – как я ужо сказывал, выйдут они во чисто поле, натянут тетивы да и пустят по стреле на кого Бог пошлет. Вот и узнаем, какая да откель кому баба.

      – Умно… Гениально… Сногсшибательно… – зашептались бояре. – Умопомрачительно… эх, груздёв бы…

      – То дело, отец, – произнес Данила, прикинув так: стрела – она ведь дура дурой, куда полетит, то никому не ведомо, да и вряд ли угодит в то место, где бабы-то водятся-произрастают.

      Царь Антип кивнул.

      – А ты что скажешь, Иван?

      – А что тут говорить. Тут ведь, кто косу носит, тот и сено косит.

      – Это ты к чему? – насторожился царь-батюшка.

      – Присказка такая, отец. Вы корону носите, стал-быть, как скажете, так тому и быть.

      – Ох, Ванька! – погрозил ему царь Антип пальцем. – Хитришь все. Ну, на том и порешим.

      – А я? – подал голос Козьма.

      – Чего – ты? – оделил его царь Антип недобрым взглядом.

      – Меня забыли спросить! – ткнул себя шапкой в грудь Козьма.

      – Вот именно, что забыли, – хмыкнул царь Антип и отвернулся. – Эй, кто там! Собирайте на стол, трапезничать пора.

      – Так ведь, стольничий-то того, – напомнил царю-батюшке боярин Семен, – улетучился.

      – Ах да, – спохватился царь Антип. – Ну, Филька, принимайся за дело.

      – Я… – начал было подниматься со скамьи боярин Филимон.

      – Я сам соберу, отец, – вызвался Иван Царевич, выступив вперед. – А то ведь опять чего не так пойдет, и сберемся мы не заптракать, ан как раз ужинать.

      – И то верно, – призадумался царь Антин, но ненадолго. Пузо уже ворочаться зачинало и тянуло так неприятно. –