Сокровища Каялы. Александр Гущин

часов провёл в размышлениях, переводя разум подальше от хобби, переводя мировоззрение на рельсы войны с мафией. Первое, что было ясно, контрабанда будет находиться в четвёртом трюме. Глубиной 4 трюм был более 10 метров, вместимостью с тысячу пакетов пилолеса. Каждый пакет был более тонны весом. Четыреста пакетов должно было разместиться на четвёртом твиндеке. Кормовая переборка четвёртого трюма, обшитая деревом, примыкала к надстройке. Ночью, из деревянной обшивки, я выломал несколько досок. Расчистил горловину выхода из тоннеля двойного дна в четвёртый трюм снизу. Освободил хитрую горловину от задраенных гаек. В четвёртый трюм теперь можно было попасть из машинного отделения, или с закрытого помещения полубака, если спуститься по неосвещённому вертикальному трапу метров на тринадцать, в район двойного дна Каялы. От полубака до четвёртого трюма надо было ползти в темноте по тёмному тоннелю, метров восемьдесят.

      Примечание эксперта: Длина трубного тоннеля «Каялы», до четвёртого трюма, 81 метр.

      Чтобы манипуляции старпома были не видны, на задраечные шплинты крышки горловины, я надел гайки большего размера. Замаскировал крышку опилками. Всего гаек требовалось 27 штук. Я нашёл всего около полутора десятков. Переживал, что не всё чисто сделано. В Белеме, погрузку четвёртого трюма мафиози вели по периметру, оставляя свободной его центральную часть. Мафия сооружала «гнёздышко» для контрабанды. Во время укладки груза, в полупьяном виде, я путался у грузчиков под ногами, угощая их русской водкой. Следил, чтобы моя горловина тоннеля двойного дна, льяла и сломанные доски обшивки переборки, оставались свободными. Вдобавок, затеял аварийную, «срочную» чистку «засорившихся» льял четвёртого трюма. С помощью «деда», старшего механика, загнал в льяла трюмного машиниста. Моторист, матерясь, ремонтировал, сломанные мною оградительные решётки заборных труб льял.

      25 января 1995 года мафиози окончили погрузку в порту Белем. Каяла отправилась вверх по реке Пара. 26 января, ночью, мы пришли в порт Бревес или в Бревис, в амазонскую деревушку контрабандистов. Ошвартовались, вспугнув огромную анаконду, на острове Маражо. При деревушке находились анаконды, пираньи, пилорама, склады и причал. Осмотрев груз на берегу, для себя, я выделил четыре больших, нестандартных пакетов пилолеса. На торцах досок пакетов, вместе с набором идентификационных цифр нашёл искомые, мелко наштампованные серп и молот, свастику, звезду Давида и полумесяц. Радость обнаружения контрабандных пакетов я усилил рюмкой водки. Контрабанда, анаконды, алкоголь, в эту ночь не дали мне заснуть. Водки у меня было не меряно. Водкой я затарился в Лиссабоне, у сорока двухлетнего внука белого эмигранта по фамилии Голицын. Кто бывал в Лиссе, знает, у Голицина магазин-бар «Русь», недалеко от церкви Святого Погребения.

      В Бревисе, у грузчиков, я быстро стал «своим» человеком, знал всех по именам. Каждый грузчик получил от меня бутылочку-косушку русского национального