Сокровища Каялы. Александр Гущин

быть, римский бог Юпитер поможет? Жену Юпитера, Юнону просьбой потревожить?

      – размышлял я, засыпая. Наутро 7 января, якобы для экономии, завтрак был из консервированных продуктов. Утверждённое мною меню, аннулировал судовой врач Даргавс-Сильвер, при поддержке безвольного капитана-зомби Магасова, которому я вынужден был подчиняться. Ухмыляющиеся рожи Шамиля-Кобяка и Даргавса-Гзака навели на мысль срочного набега на поганых мусульман. Обидчивому мусульманину скажу, что есть и не поганые мусульмане, их явное большинство. Продолжу для необидчивых.

      Мусульмане с атеистом Даргавсом были гражданами России, поэтому будущий набег, будущую войну мысленно назвал гражданской.

      – Уходили комсомольцы, на гражданскую войну,

      – замурлыкал я ободряющую песенку, прикидывая,

      – С чего начать?

      В каюте, прежде всего, убрал книги по истории, философии, физике и математике.

      – Эти заниматься делом не дадут,

      – размышлял я о кавказцах,

      – Джигиты умеют только воевать.

      Но как припугнуть повара, чтобы он перестал выбрасывать продукты? У меня нет никаких фактов. Ничего не докажешь. Зачем это им надо? Для чего? Рейс только начался, и вдруг такие плюхи. Что делать? Почему Каяла заходила бункероваться в Лас-Пальмас? Сеута рядом, в Сеуте топливо дешевле. Или нет? Стоп, топлива на виток хватало! Третий механик матерился, что нам и на х… топливо не нужно. Почему грузом на Каяле занимается второй штурман, а не старпом? Балтийское пароходство перешло на европейский стиль работы, когда грузом должен заниматься старпом. Что за прыжки и гримасы? Что-то тут не так. Что делать? Выход один – воевать. Если Магомет пошёл на твою гору, то с горы Магомета можно убрать только силой.

      Собираясь в набег, пряча заметки по кибернетике и философии в рундук, мысленно одевался в кольчугу, брал в руки виртуальные щит и меч. Поднимая глаза к небу, вспоминал строки из Слова о полку Игореве. Игорь пошёл на половцев когда,

      Солнце тьмою путь ему закрыло,

      Ночь грозою птиц перебудила.

      Свист зверей носился, полон гнева…

      Кликал див ему с вершины древа…

      Кликал див, как половец в дозоре,

      За Сулу, на Сурож, на поморье,

      Корсуню и всей округе ханской,

      И тебе, болван тьмутараканский.

      Дела были неважнецкие. Тьмутараканский религиозный болван моих поганых, в двух лицах, в лице Аллаха и в лице Магомеда оказался сильнее православного Бога отца, Бога сына и Бога святого духа. Боязно в бой, без богов. С богами, у которых нет сил, не победишь. Но не было и пути назад.

      – Как говорится, за нами Москва,

      – скаламбурил я, ещё не зная, что Москва была как раз за Шамиля, за Даргавса и за Магасова. За ними. Поганая Москва. А не поганая Москва, в поганой и не в поганой Чечне стонала голосами восемнадцатилетних российских солдатиков-телят, раненых чеченскими пулями профессиональных боевиков-революционеров.