Одного человека достаточно. Эльс Бэйртен

что он был рядом. Он заходил каждый день после полудня. Я его ни разу не видела, но это было не важно. Он приглядывал за нашей Миа, чтобы она совсем не ослабла.

      В тот день я его увидела.

      Пекарь с женой отмечали двадцать пять лет со дня свадьбы, мы поели торт, спели «Долгих лет жизни»[9] и могли расходиться по домам. Когда я вышла на улицу, шел дождь.

      – Подожди, пока не кончится, – сказала жена пекаря.

      Я покачала головой.

      – Наша Миа болеет.

      – Ты за нее боишься.

      – Она уже какое-то время почти не ест.

      Жена пекаря кивнула.

      – Ты нужна матери, иди, девочка. – Она отрезала от торта большой кусок. – Может быть, этим твоя сестра соблазнится.

      Я завернула торт в бумагу из-под масла и на велосипеде поехала под дождем домой.

      Там был доктор Франссен. Мать сидела рядом с ним в своем самом красивом платье. На столе стояла бутылка вина. Бутылка была пуста, а рядом поблескивали два бокала. Мать не открыла ни единой бутылки с тех пор, как умер отец. Даже пока он был жив, у нас дома вино пили только в особые дни. Наверное, сегодня было что отмечать. У доктора Франссена день рождения? Я тепло кивнула ему.

      – У вас праздник?

      – Ты права, Жюльетта, – сказала наша мать с широченной улыбкой, – у нас действительно праздник, ведь доктор Франссен понял, чем больна Миа, и это прекрасно лечится.

      Как же я обрадовалась.

      – Ох, доктор Франссен, – выдохнула я.

      Он слегка улыбнулся.

      – Я имею основания предполагать, что у нее дефицит железа. Я взял немного крови на анализ, через пару дней узнаю результаты. А пока ей можно начать принимать лекарства, чтобы побыстрее выздороветь.

      Он говорил с такой радостью. Он правда в это верил. А если верил он, то и мне нужно было поверить.

      – Спасибо вам, доктор Франссен, – сказала я, – за все ваши заботы.

      – Это мой долг, детка. Кстати, о долге – меня ждет следующий больной.

      Он посмотрел на нашу мать.

      – Если хочешь, можем вместе доехать до аптеки. Жюльетта же пришла.

      Мать кивнула и поднялась.

      – Еду найдешь на кухне, Жюльетта. Малышка наверху, спит. Дай ей поспать.

      Они уехали.

      Дать ей поспать? Сейчас, когда нашей Миа стало получше, она, наверное, голодна. Кусок торта! Я сняла с него бумагу, положила на тарелку и с радостным возбуждением кинулась наверх.

      В кровати нашей Миа не было. Она сидела на полу прислонившись к стене. Ее трясло так, словно весь мир вокруг нее рушился. Она смотрела на меня глазами полными ужаса. Времени размышлять, что это и насколько опасно, не было. Я рывком подняла ее и прижала к себе. Она принялась пинать ногами воздух, попала по торту. Я закричала, что это я, Жюльетта, что мир вокруг не рушится и что она не умрет.

      Вдруг она резко наклонила голову. Словно что-то пролетело над ней. Что-то, что хотело ее уничтожить.

      Люди могут мгновенно сходить с ума. Но не наша Миа. Я все еще обнимала ее, когда она вдруг перестала пинаться и отбиваться. Ее глаза закрылись, но она не уснула – слишком уж неровно дышала.

      Ее

9

Традиционная песня-поздравление в Нидерландах и Фландрии.