Одного человека достаточно. Эльс Бэйртен

она еще и не самая славная, и не самая красивая.

      – Ты сказал ей, что я похожа на нашу мать.

      – Как будто ты сама не знаешь! И нет, характер у тебя не как у нее, ты ангел. Думаешь, я смеюсь над тобой? Вовсе нет, Жюльетта. У тебя не только характер ангела, у тебя голос ангела. Отец был прав, ты станешь звездой.

      – Ой, Луи.

      – Держи руль прямо, не то уедешь в канаву.

      – Я правда хочу учиться музыке, Луи, как Роза. Она говорит, что новый учебный год начнется в сентябре, и если мама к этому времени не найдет работу, то она могла бы заменить меня у пекаря.

      – Роза так сказала?

      Я кивнула.

      – Когда ты на ней женишься?

      Он чуть не свалился с велосипеда.

      – Женюсь?

      Я засмеялась.

      – Ты влюбился в нее, Луи. На твоем месте… – начала я.

      – Ты не на моем месте.

      На углу нашей улицы он остановился.

      Дальше я поехала одна.

      Наша мать уже спала, когда я вошла в дом. Я тихо-тихо поднялась к себе в комнату. И еще тише заползла в кровать.

      Все или ничего, и лучше бы все.

      Моя жизнь наконец-то началась.

      Доктор Франссен

      На следующее утро я зашла на кухню посвистывая.

      Наша мать уже встала.

      – Ты вчера так поздно явилась домой. Тебе понравилось?

      А я думала, что ей будет совершенно наплевать. Я радостно ей улыбнулась. Сейчас я ей все расскажу. И о том, что у меня отличные челюсти, и о том, как я на нее похожа, и о том, что я хотела бы в сентябре поехать в Хасселт учиться.

      – Все просто блестяще, ма.

      Она не улыбнулась в ответ.

      – Как хорошо, что ты не увидела, как мне стало плохо, и это не испортило тебе вечер, а то едва ты уехала, как началось: сначала кишечник, а потом весь живот. Доктор Франссен сразу пришел. Он что-то прописал, и мне сейчас, слава богу, стало получше. Я должна тебе кое-что сказать. Это тебе не понравится, но я все равно скажу. Я думаю, что твои уроки пения – плохая идея, Жюльетта. Я целую неделю сижу тут в четырех стенах, мне очень нужны эти воскресные вечера, иначе я с ума сойду. Ты должна меня понять, детка.

      Я уставилась на нее. Неужели она хоть раз не может вести себя не как моя мать? Ведь не может же это быть так сложно? Просто выслушать и порадоваться за меня?

      – Я пошла на работу, – сказала я.

      – Ты ничего не съела.

      – Ничего, в обморок не упаду.

      – О да, не упадешь. Ты не упадешь. – Затем она подняла глаза и тяжело вздохнула на тот случай, если я вдруг не поняла: она-то упасть может.

      Она, всегда она.

      Я вышла на улицу. Уличные фонари еще горели. День еще не начался, а я уже в пути. Если бы можно было шагать вечно. Если бы только так было можно.

      Доктор Франссен зашел одним из первых.

      – Твоей маме вчера стало плохо, – сказал он серьезно.

      Я пожала плечами.

      – Она так скучает по вашему отцу.

      – Я тоже.

      – Я знаю, детка.

      – А она нет! Чуть что, начинает злиться, доктор Франссен! А теперь хочет отнять у меня уроки пения! Но этому не бывать!

      Он нахмурил лоб.

      – Знаешь