Одного человека достаточно. Эльс Бэйртен

больна. Да и как ты мог, у тебя не было на это времени.

      Слезы подступали к глазам, но он их не увидит.

      Он вздохнул.

      – Если ты так этого хочешь, я пойду с тобой.

      – Я пойду одна.

      – Но…

      – Я сказала, одна.

      Я увидела, как он смотрит на мои ноги.

      – Но не в этих же ботинках?

      – Других у меня нет.

      Он стоял и держался за ручку двери, готовый ее закрыть. Словно чужой человек. Если бы это был наш Луи, он бы сказал: пошли, Жюльетта, иди за мной, я знаю дорогу. И я бы пошла за ним, потому что я дорогу не знала.

      Я вышла из деревни.

      Путь в одну сторону

      До Схерпенхейфела было тридцать километров, то есть надо рассчитывать на восемь часов пути вместе с отдыхом, так сказала жена пекаря.

      И еще обратно, сказала я.

      Она покачала головой. Паломничество – это путь в одну сторону, Жюльетта. Добраться туда и так сложно. Постоять на мессе в базилике, зажечь свечку, а потом на автобусе домой. Все так делают.

      Того, что делают все, недостаточно.

      Она опять покачала головой. Не жди чуда от небес.

      И все же, сказала я.

      Когда я вышла из деревни, начался дождь. И он продолжал идти. Я натянула капюшон и пошла по указателям, сперва на Дист, потом на Схерпенхейфел. Туфли намокли, и вскоре ноги превратились в ледяные гири. И на этих гирях я шла дальше, теряя представление о времени и о чуде, а потом я сама стала чудом, потому что мои ноги продолжали идти, даже когда у меня не осталось стоп. И они продолжали идти, потому что под ними была дорога, и она лежала впереди. Пока впереди была дорога, Миа оставалась жива.

      В десяти метрах от базилики меня остановила полиция. Я сбежала из дома?

      Нет, это ради нашей Миа, сказала я, ради ее выздоровления.

      В такую погоду даже собак из дома не выпускают, сказали они.

      Значит, это точно поможет.

      Обязательно поможет, закивали они, а потом завернули меня в одеяло, вытерли досуха и налили мне обжигающего кофе. Я дошла, сказали они. Этого более чем достаточно.

      Теперь мне нужно идти обратно, хотела я сказать, но зубы слишком сильно стучали из-за холода и дождя.

      Ну уж нет, сказали они. Паломничество – это всегда путь в одну сторону.

      Свечка, – промямлила я.

      Она уже горит, сказала они. Все будет хорошо.

      Они отвезут меня домой.

      Радуга

      Потребовалось время, чтобы развязать шнурки, так сильно они разбухли от дождя. Я напихала газету в ботинки и поставила их сушиться на коврик. Аккуратно стянула гольфы. Было больно. Понятно почему: ноги были все в мозолях, некоторые из них уже лопнули. Я стерла кровь и сукровицу и продезинфицировала раны.

      Прошел час, а матери все еще не было дома. Я встала на пороге, глядя на улицу. Дождь кончился. И в эту секунду, словно свидетельство о чуде, вдалеке показалась радуга. Она заиграла всеми красками почти у меня перед носом. Небеса наконец-то решили вступить в игру.

      Я зашла обратно в дом. Темнело. Около дивана стояла настольная лампа. Когда я двинулась к выключателю, то