Неспящие. Чарли Хьюстон

коробке, на каждом флаконе индивидуальные радиометки. Производится небольшими партиями, таблетки каждой партии будут иметь три уникальных идентифицирующих признака.

      Парк наморщил лоб. Роуз говорила, что при этом у него «особенно бестолковый вид». Хотя на самом деле Парк никогда бестолковостью не отличался.

      – НСП продолжает распространяться. И быстрее, чем считалось.

      Бартоломе кивнул и сел.

      – Это между строк. Да. В общем, никто ничего не говорит, но да.

      Он положил обе руки на макушку и переплел пальцы.

      – Все лично знают хотя бы одного человека, у которого кто-то из близких болен НСП. Очень скоро у всех будет болен кто-то, кого они сами хорошо знают. Кого любят. Если торговля «дремой» выйдет на улицы, начнется война. То, чем торгуют из-под полы сейчас, – это подделка, низкосортная пиратская дрянь из Юго-Восточной Азии; нам бы надо перекрыть ее поставки, но это не наша обязанность. Мы будем работать с настоящим DR33M3R. Конечно, кое-где будет всплывать то флакон, то пара десятков таблеток. Но нельзя допустить, чтобы препарат попал на улицы в большом количестве. Крупные партии, вот за чем мы будем охотиться.

      Парк загнул козырек бейсболки.

      – Люди должны знать, что лекарство распределяется честно, поровну, независимо от материального и общественного положения и цвета кожи. Нельзя допустить, чтобы начали думать, будто оно только для белых и богатых.

      Бартоломе уставился на него.

      – Хаас, плевать, что думают люди. Возьми крэк в восьмидесятые. Ты что-нибудь знаешь о том, что тогда творилось? Не знаешь. Тебя там не было. А творилось черт знает что. «Дрема» – самый прибыльный наркотик в истории человечества. Меня волнует только война за наркотики. Если кто-нибудь додумается, как перехватить ее в цепочке сбыта или как произвести качественный аналог, мы за несколько дней перейдем от мелких стычек прямо к окопной войне. Какой-нибудь местный картель будет сбивать цену на «дрему», снабжая своих людей русским и китайским оружием. Нам тогда один только Креншо придется патрулировать с целой эскадрильей.

      Парк кивнул:

      – Откуда выделяют средства на это?

      Бартоломе сдул щеки.

      – Федералы? Хрен знает. Полицейский департамент Лос-Анджелеса?

      Он расплел пальцы и показал на себя, потом на Парка.

      – Средств не пожалеют.

      И снова положил руки на макушку.

      – Итак, полицейский Хаас. Он качнулся назад в кресле.

      – Похоже это на то задание, для которого вы годитесь?

      Парк встал, пристроил бейсболку на голове, перевесил оружие на бедро и кивнул:

      – Да, сэр, гожусь. Бартоломе закрыл глаза.

      – Милости просим в Семь-Уай, особый отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств. Возвращайся к Ван-Нейсу и забери свое барахло из шкафчика. Если кто спросит, тебя переводят на Венис. Тогда тебя еще больше возненавидят.

      Парк не двинулся с места.

      Бартоломе открыл