Осязание. Ольга Пустошинская

сказала врач, – иначе сдохнешь от заражения крови.

      Лицо солдата окаменело. Он не заплакал, он как будто умер после этих слов, взгляд стал неживым, стеклянным.

      Врач перевязала ноги, обрезала кончик бинта ножницами.

      – Уносите.

      Янина с медсестричкой понесли носилки по коридору и свернули в палату с высокими потолками, ещё так недавно бывшую школьным классом, даже чёрная доска осталась.

      Железные койки с ранеными стояли почти вплотную друг к другу так, что между ними было трудно пройти. Они с осторожностью переложили раненого на постель с тонким матрасом и серым байковым одеялом.

      Нина замешкалась.

      – Чего стоишь, идём дальше. Видишь, сколько больных? – напустилась на неё маленькая медсестра.

      – Иди, я догоню. Мне надо отойти.

      – В туалет, что ли? Для персонала направо по коридору. – Медсестра вышла, волоча носилки.

      Янина присела на краешек койки и приложила потеплевшие руки к ногам солдата. «Ток» сразу пошёл, ладони стало ощутимо покалывать. С каждой минутой ей становилось хуже: мутило, напала страшная слабость, часто-часто колотилось сердце… Дурнота, подступившая к самому горлу, заставила Нину спешно побежать в указанный девушкой туалет для персонала, откуда она вышла бледная, как полотно. И снова вернулась к солдату, приложила одну руку к области сердца, другую – на правую ногу.

      Раненый совершенно не обращал внимания на её манипуляции, убитый страшной новостью. Ничего, лишь бы не мешал…

      Янина не сразу заметила, что в палату вошёл врач в халате и белой шапочке.

      – Можете идти, сестра, – отрывисто сказал он, склонившись над ногами раненого. – Рая, ножницы.

      Тёмненькая медсестра, держащая металлический белый лоток, подала ножницы.

      – Так… давление, температуру измерьте. Да что вы застряли в дверях? – напустился он на Нину. – Экие бестолковые… Несите же манометр!

      Манометр нашёлся у постовой медсестры.

      – Температура повышена, но не критическая. Раны, конечно, серьёзные, но попытаемся спасти ваши ноги… На рентген и в операционную!

      Они опять переложили раненого на носилки, отнесли на рентген, потом до дверей операционной – дальше их не пустили, там была святая святых со строгой стерильностью…

      ***

      Она возвращалась домой совершенно без сил, не шла, а тащилась. Мама ахнула:

      – Янечка! Что случилось? На тебе же лица нет.

      – А куда же оно делось? – слабо отшутилась Нина. – Мам, баню топили?

      – Да, отец затопил, уже готова… Давай провожу, – спохватилась мать.

      Она собрала бельё, полотенце, мыло – как хорошо, что запасли! – и проводила Янину в баню.

      – Не запирайся, я здесь буду неподалёку.

      Вода была уже тёплой. Нина окатывалась из ковша с головы до ног, чувствуя, как стекает усталость и уходит недомогание.

      Она долго мылась, размазывая по волосам мыльную пену, тёрлась мочалкой и поливала себя то горячей, то прохладной водой.

      – Меня не будить, даже если начнётся бомбёжка, – сказала Янина матери, вернувшись