Апокриф. Давид из Назарета. Рене Манзор

возможность повстречаться с дядей Иаковом.

      – Шимон и сам там будет рисковать не меньше твоего.

      – Откуда ты знаешь?

      Мария сомневалась в необходимости рассказывать ему об этом, поскольку не желала тревожить своего сына, но, если бы благодаря этому он отказался от своих планов, ей следовало бы решиться.

      Она повернулась к нему лицом и стала говорить откровенно:

      – На прошлой неделе стражники Храма каменовали Стефана, – выпалила она. – А не далее как вчера они расправились с членами одной из наших тайных общин. Они преследуют всех назарян и…

      – То есть ты меня никогда не отпустишь. Чего тебе хочется? Чтобы я прятался здесь всю жизнь, в то время как убивают моих собратьев? Пришла пора сбросить ярмо римского владычества!

      – И кто же его будет сбрасывать, Давид, ты?

      – А почему бы нет? По крайней мере я буду чувствовать, что… что мне есть ради чего жить.

      – Мы придем к освобождению не путем насилия, Давид, а молитвой и очищением, как об этом сказано в Законе. Все остальное зависит не от нас, а от воли Господней.

      – Неужели ты считаешь, что Богу угодно, чтобы Рим унижал нас? Чтобы его чиновники обирали нас? Ты хочешь сказать, что десятки людей были распяты и их тела догнивают на Голгофе по воле Господней? Если это так, мама, то я буду бороться и с ней тоже.

      – Не святотатствуй!

      – Истинное святотатство заключается в том, что мы терпим этих поработителей, когда наших сестер продают в рабство, а наших братьев выгоняют на арены сражаться. И все это происходит с одобрения синедриона!

      – Я понимаю, ты разочарован, сынок, однако снова проливать кровь – плохое решение.

      – Прятаться – тоже. Где бы мы ни находились, нам не избежать встречи с судьбой.

      На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Сейчас он задаст ей главный вопрос. Мария была в этом уверена. Будучи больше не в состоянии выдерживать взгляд сына, она снова повернулась к нему спиной.

      – Кто он? – спросил Давид.

      Женщина подошла к окну, взяла кувшин с лавровым маслом, налила его себе на ладонь и принялась втирать в волосы, по-прежнему всматриваясь в темень. Юноша подошел ближе.

      – Мама, я видел выражение твоего лица, когда он вошел. Ты ведь его знаешь, не так ли? Кто он?

      – Мне не хочется об этом говорить.

      – Может быть, тебе и не хочется, но я должен это знать. Он и меня знает, я это понял по его глазам. Мне нужно это знать!

      Мария не отвечала. Тогда Давид взял ее за локоть и заставил повернуться к нему. Слезы в глазах матери не остановили его.

      – Если ты мне не ответишь, я спрошу об этом у Шимона.

      – Твой крестный не знает его.

      – Но ты-то знаешь. Кто же он?

      Мария утерла слезы со щек и, вздохнув, ответила:

      – Этот человек распял твоего отца.

      – Как это?

      – Этому центуриону было поручено совершить казнь. Именно с ним Иосиф Аримафейский договаривался о том, чтобы снять тело твоего отца с креста и положить в гроб.

      – Ты уверена?

      – О да! Людей с таким взглядом невозможно забыть.

      Темно-синие