Сброд. Константин Квашин

губа предательски затряслась. Растерянно посмотрев по сторонам, как будто ища поддержки, он залепетал:

      – Но князь, как я могу?!. Меня же там могут…

      – А это не просьба! – резко перебил его Батурий, облик которого стал холодным и жестоким – Это приказ! А уважительная причина, для неисполнения моего приказа, может быть только одна – смерть! Откажешься ехать, так тебя и здесь могут… А коль обидят тебя радовежцы, ты за то не забудь кузена своего поблагодарить. Да не бойся ты так сильно, все ведь люди! Глядишь, и помиритесь там!

      Алексей замолчал, и белый, как соль, уставился отсутствующим взглядом в одну точку. По залу вновь пробежал ехидный смешок, но теперь по поводу перспектив приёма Алексея в Радовеже.

      Совет продолжился. Батурий выслушал всех послов и просителей, дал им ответы на прошения и указания к дальнейшим действиям. Выслушал отчёт своего казначея, а также выслушал представителей духовенства, которые, впрочем, ни к чему, кроме нытья об острой необходимости расширения церковных земель, интереса не проявили. В итоге, спустя несколько часов, всеобщее мучение было окончено, и Зал Совета опустел. В нём остались только Батурий, и его старший советник – Феофан. Последний, криво усмехнувшись, заметил:

      – На счёт Алексея, Великий князь: резкое вы ему дело нашли… Как бы у него сердце, ещё по дороге в Радовеж, не стало.

      – Ничего ему не сделается! – отмахнулся Батурий – А если и сделается, то долго замену искать не придётся.

      Аккуратно подбирая слова, памятуя о вспыльчивости князя, советник высказал сомнение на счёт изначального решения Батурия, по вопросу инцидента в Радовеже:

      – Знаете, когда Радовежский Смотрящий приехал сюда, и привёз с собой того дебошира, Ваше решение по тому вопросу было… возможно… несколько поспешным. Возможно, стоило более детально разобраться, кто из них прав…

      – Кто из них прав?! – надменно усмехнулся Батурий – Здесь только я могу быть прав! Тут и разбираться нечего: угличи в чужой земле свару затеяли, и благодарны должны быть, что хоть кого-то из них в живых оставили. Но Павел готовится со мной породниться, а я не хочу, чтобы он на основании этого начал позволять себе лишнего, рассчитывая, будто я всё буду спускать ему с рук. Пусть знает, что родство наше, ему никаких дополнительных благ не принесёт. Но я, конечно, дам ему ещё возможность на угличах отыграться, чтоб и те себе лишнего не думали… Ай, возня мышиная! Надо оно тебе? Давай лучше о сынишке твоём поговорим. У меня большие надежды на него: молод, дерзок, и из такой хорошей семьи… Пускай готовится вскоре возглавить тысячу.

      На лице советника отразилась смесь гордости и смущения:

      – Я не сомневаюсь в способностях своего сына, и очень польщён Вашим к нему доверием, но ведь в этом подразделении тысячный уже есть…

      – Ой, да не нужно мне про этого… – нервно передёрнул плечами Батурий – Ему что ни поручишь, всё не так выполнит! Давно надо было его убрать…

      – Всё благородство Ваше, – стал льстиво успокаивать его