Сброд. Константин Квашин

всю дорогу крутился возле Ратибора. Поначалу он то и дело пытался отогнать меня, но через пару дней смирился с моим присутствием, а к концу пути, даже начал со мной разговаривать. Когда обоз добрался до первого же постоялого двора, в каком-то небольшом городишке, Ратибор всё-таки избил старшего наёмника, уже не напрягаясь ради поиска повода, и обоз двинулся дальше, а мы остались. Моему заступнику, всё ещё не нравилось моё присутствие, такой уж он по природе своей – одиночка. Только через пару дней, на тот постоялый двор заявились с дюжину подпитых стражников того городка, и случайно завязали перебранку с Ратибором. Долго он пререкаться с ними не стал, и начал громить их своей секирой. Я тоже ввязался в бой, и заколол парочку. Спастись бегством удалось только человекам трём из той дюжины, мы же быстренько покинули городишко, благо от него до Драгостола было рукой подать. Ратибор, увидев меня в деле, стал приветлив, и всю дорогу хвалил меня за проворность и решительность. С тех пор мы всегда вместе, и относимся друг к другу, как братья: на двоих делим еду, добычу и опасность. Ратибор зарёкся поступать в наём. Сказал, что не хочет больше выполнять приказы всяких дураков и трусов. В Драгостоле, тоже на одном из постоялых дворов, нам снова довелось подраться: кучка наёмников шумно веселилась посреди ночи, спать не давала. Мы их угомонили, правда уже не пуская в ход оружия. На том дворе был и Горан, брат Туров. Он видел, как мы тех наёмников отходили, и после говорил с нами. Предложил следовать с ним в Славноград в одном из обозов, но как его личная охрана. Ратибор стал отнекиваться, но Горан предложил большие деньги, да ещё и половину вперёд дал. У меня денег и вовсе не было, а у Ратибора уже почти закончились, и, рассудив, что предложение, всё-таки стоящее, мы согласились. Ехать нам довелось в его роскошной повозке, а это намного лучше, чем на телеге, соломой притрушенной. Когда же вокруг поднялся шум, и мы поняли, что это разбойный налёт, то хотели было в бой вступить, но Горан сказал оставаться в повозке. Он был спокоен, явно знал, что происходит, но при этом ничего не боялся. Мы смекнули, что неспроста это, решили его послушать. Только когда всё затихло, Горана снаружи позвали по имени, сказали, что всё закончилось. Тут мы уже ясно поняли, что он заодно с разбоями. Горан вышел, долго говорил с Туром, а после тот нам с Ратибором предложил в его отряде остаться. Мы рассудили между собой, что можно и разбойной жизни попробовать. В наёмники или стражники Ратибор всё равно идти зарёкся, а спины за плугом надрывать, чтобы какой-нибудь пухлощёкий управляющий на твоём труде разживался – это дело для бесхребетных мужланов. С тех пор мы здесь, в отряде. Может в быту нашем и не всё гладко, зато все вопросы общим Советом решаются, а не блажью одного полоумного начальника… А там поглядим, что дальше будет…

      На несколько минут воцарилось молчание: каждый подумал о том, что может быть дальше. Наконец Вук снова заговорил:

      – Я, в общем, чего пришёл… До меня доходили слухи, что ты частенько тренируешься. Мне это дело тоже по душе…