Дочка. Господин Светёлкин. Повести. Михаил Достоевский

побледневшее лицо Лизы и на её дрожащие губы, он наверно бы не сидел на диване. Молча подошла она к нему, схватила за руку и дрожа всем телом сказала отрывисто и повелительно:

      – Пойдемте!

      – Куда? – невольно спросил Савелий Фомич, не ожидавший подобной выходки.

      – К Родивоновым!.. Пусть там при всех объявит вам Паша, стояла ли она сейчас у окна и с нею ли говорила я знаками?

      – Я… я верю тебе, Лиза, – отвечал Савелий Фомич, испуганный выражением лица её.

      – Но я не хочу, чтоб за мной наблюдали и подглядывали; я не хочу смущаться и краснеть от ваших взглядов, когда мне нечего краснеть; я не хочу… слышите ли… я не хочу дрожать перед вами, как преступница… я не хочу… не хочу…

      И голос её, дрожа, смолкал в рыданиях, сперва чуть слышных, но потом разом хлынувших вместе с первою каплею слез…

      – Но я верю, верю тебе, цыпка, дочка моя ненаглядная, ангелочек мой милый! – утешал ее засуетившийся отец.

      Но она как будто в забытьи, как будто не разумея, что вокруг неё делается, не находя ни мыслей, ни слов, повторяла только среди неумолкаемых рыданий: «Я не хочу… не хочу… не хочу…»

      – Полно, полно, цыпочка! Я виноват, я не буду вперед, – говорил совершенно потерявшийся старик, – вот, цыпочка, вот, испей водицы, испей, мой ангельчик… знаю… знаю, что это такое… это нервный припадок… пройдет, цыпочка, пройдет…

      – Но Паша стояла вон там перед окном, я с ней одной говорила… право, ей-богу, я с ней одной говорила… с Пашей… она вон там и стояла… – повторяла, разливаясь слезами, огорченная девушка.

      – Верю, верю, моя дочечка, дочка, дочурочка ненаглядная! Я пошутил, я никогда в тебе не сомневался… это не я, цыпочка, это все…

      – Так за что же… за что же?.. чем же я виновата?.. Господи, чем же я виновата?.. За что вы… за что вы?..

      И долго еще суетился и утешал ее растерявшийся старик, пока не угомонились усталые нервы расплакавшейся девушки.

      Старик уложил ее на диване и сел сам у ней в головах, не переставая ласкать и гладить ее по головке…

      – Ну вот и прошло, цыпочка, – говорил он ей, улыбаясь, с тем, чтоб вызвать и ее на улыбку, – вот и прошло… это нервы, цыпка… я это знаю, это нервы…

      И старик так подмигнул ей, как будто ух какие плуты и штукари были эти нервы!

      – Знаешь что, цыпка… это все квартира… это не что иное, как квартира… она мутит нас… И что мы ужились в ней? Человек любит разнообразие; оно нужно человеку, цыпка. И далеко от всего; домой придешь, как каторжник умаешься. Дождь пойдет – грязь непроходимая; хорошая погода стоит – пыли не оберешься… Право, цыпка, это все квартира… Надоела она мне, прокл…

      Лиза взглянула на него и улыбнулась. Старик потупился как виноватый…

      – Я, Лизочка… знаешь что?..

      – Что, папочка? – сказала Лиза, потянувшись и поцеловав его руку. Ей хотелось развеселить отца.

      – Я нанял квартиру! – воскликнул просиявший старик.

      – Переедем,