Животные. Левин Левадопа

чтобы что-то распределялось рационально? Экономика – это клиновый лист на гениталиях, который прекрывает древнейший метод выживания: сожри того, кто слабее. Это такое же прикрытие, как мой консалтинг. Мы не зарабатываем – мы отнимаем деньги друг у друга. Нет никакой экономики, есть только ложь, в которую верят тупые бедняки, не понимая, что происходит на самом деле.

      – Мои родители для тебя тоже просто тупые бедняки? – она встает на диване, возвышаясь над Гектором, словно нашла повод перехватить палочку возмущения, ведь Гектор запротоколировал весомый аргумент в свою защиту, а эмоциональное буйство Марии все еще требует катарсиса.

      – Разве нет? – говоря это, Гектор акцентировал внимание на бедняках, не думая о том, что для Марии было важнее защитить интеллектуальную составляющую вопроса; палочка у Марии.

      Мария поднимает руку, чтобы дать оплеуху Гектору, но он молниеносно хватает ее под кисть и выворачивает запястье. Она успевает лишь пискнуть, как Гектор расслабляет пальцы.

      – О боже, прости, детка, – он поднимает руки перед собой, будто просит милостыню. – Я не хотел, это… это рефлекс.

      Испуганная и в каком-то смысле униженная Мария спрыгивает с дивана и быстрым шагом уходит в ванную.

      – Детка, ударь меня так сильно, как только сможешь! – Гектор кричит, стоя в белых трусах посреди номера. – Клянусь, я не хотел! Ну рефлекс это!

      Не успел Гектор пройти за ней, как из коридора выглядывает черный ствол, а вслед за ним появляется и Мария. Она держит пистолет так, как видела в фильмах: крепко обхватив двумя руками, согнув левый локоть, прижав и чуть наклонив голову к правому плечу. С одного бока край футболки вылез из штанов (он, то есть край, наравился вылезти еще во время сна, но окончательно помогла ему освободиться именно возня на карачках в ванной, пока Мария разбиралась с тем, как работает пистолет – оказалось, что очень просто: все сделано так, чтобы использовать его мог даже безнадежно тупой человек).

      – Детка, убери это, – Гектор приоткрывает рот и растопыривает пальцы.

      – Еще раз сделаешь мне больно, и я тебя пристрелю, понял?

      – Я сам убью любого, кто сделает тебе больно. Отдай, пожалуйста, это мне.

      – Не смей никогда так делать!

      – Обещаю, малышка.

      – Если я хочу тебя ударить, значит я должна это сделать! Ты понял меня?

      – Бей, сколько влезет, детка, – Гектор плавно подходит к ней все ближе и ближе, как к пугливой кошке, которую собирается погладить. – Я весь твой, обещаю.

      Гектор закрывает дуло ладонью и уводит Беретту в сторону, непрерывно смотря в глаза Марии, которая, в свою очередь, ослабляет хватку и передает ему пистолет. Гектор ставит рычаг предохранителя на место и с облегчением убирает оружие под одну из подушек. Он пытается коснуться Марии, но она – резким жестом и губами, сложенными в изюм – дает понять, что этого не будет. Гектор становится перед Марией и поднимает подбородок:

      – Давай, я заслужил.

      – Уже не хочу, –