Животные. Левин Левадопа

закрывает дверь.

      Гектор смыкает глаза.

      – А ты правда перестанешь у… – она озирается по сторонам, а затем заходит в номер, прикрывая за собой. – Ты правда бросишь эту работу ради меня?

      – Слово Гектора Берийского, – он поднимает левую ладонь.

      – Просто спросила, – говорит она, игриво посмотрев в пол, и снова уходит.

      Гектор пытается справиться с болью, чтобы дойти до фильтра с водой, и слышит, как опять открывается дверь.

      – Может, – говорит Мария, – сходим перекусить?

      Глава 3.

      Дальнейшие события разворачиваются на протяжении приличного времени, поэтому, чтобы история не превратилась в скучное, долгое «встал, сел, пошел, пришла, ушла, села, подошла», мы будем обращать внимание только на то, что интересно. Можете представить, что смотрите фильм, в котором режиссер монтажа, славящий модерн, вырезал – «это нафиг, и это тоже, и это» – все лишнее, и так как он увлекался не только модерном, но и наркотиками, то кое-где вырезал и не совсем лишнее, а, может, очень даже и нужное, и тем не менее кадры удалены, а процесс показа истории приобрел свою историю, из-за чего судить о правдоподобности первой стало еще сложнее (режиссерские комментарии, как и в первых двух главах, помогут вам понять некоторые вещи, которые остались за кадром, но боюсь, что не все); а еще можете представить, что оператор использовал камеру нового поколения, которая способна снимать не только то, что мы видим, но и то, что думаем (вообще-то режиссер не планировал снимать мысли, но – как оказалось – оператора звали вуайеристом не ради шутки).

      Гектор с Марией сидят за круглым столиком в уличном кафе; Мария как-то по-новому смотрит на Гектора и кусает лакомый круассан; Гектор пьет кофе и любуется, как розоватый язык Марии слизывает с губ остатки шоколада.

      Днем позже.

      Мария впивается ногтями в руку Гектора, но продолжает смотреть на уменьшающийся Нью Йорк; бабушка с дедушкой, одетые в приятные вещи, в кожаных креслах напротив держутся за руки и смотрят в иллюминатор, словно парочка бледненьких шарпеев.

      Часом позже.

      Из-под приспущенных брюк выглядывает каменный зад Гектора, который то сокращается, то расслабляется, пока Мария извивается как змея и заполняет санитарно-гигиенический блок стонами и выдохами.

      Неделей позже.

      Гектор подыскивает новую квартиру на Петроградке, пока Мария мнет свою грудь перед зеркалом и представляет, как ей одеться для ЗАГСа, где они запланировали быть только вдвоем, не считая автоответчицу, которая из раза в раз повторяет одну и ту же – «в гробу я ее видела» – речь для молодоженов.

      Двумя неделями позже.

      Гектор и Мария – в бежевых тренчах и темных очках, несмотря на то, что сейчас зима – стоят перед кудрявой женщиной со смуглой кожей, которая украшена золотыми цепочками, подвесками, браслетами и кольцами, словно надела все, что досталось от мамы: наиграно радостным голосом она поздравляет их с новой главной жизни.

      Двумя часами позже.

      Отец Марии, никогда не снимающий любимую, джинсовую