Пустоши. Павел Чибряков

надеяться, ничего серьёзного.

      * * *

      Это опять случилось. И так не вовремя. Впрочем, когда это случается «вовремя»? Господи, ну, за что ей всё это? Угораздило же такой родиться! Она действительно была на удивление маленькой – менее полутора метров, – по-детски миниатюрно сложенной, и эту детскость подчёркивала причёска «а-ля Мирей Матьё», в которую с самого раннего детства были уложены её густые чёрные волосы.

      Но главная проблема заключалась в том, что она слишком ярко, почти болезненно, ощущала себя маленькой. Физически маленькой. И это ощущение наложило отпечаток на её личность. Это помешало ей стать женщиной. Да и девушкой она была, можно сказать, только «номинально». Она просто боялась парней и мужчин. Нет, некоторые из них ей даже нравились, но только на расстоянии.

      Если в детстве они только внушали ей некоторое опасение тем, что были намного больше её, то в подростковом возрасте, когда появилась более-менее достоверная информация насчёт сексуальных взаимоотношений между полами, появился и страх. Представить, что её, такую маленькую… какой-нибудь здоровый…. Ужас какой! Она очень боялась боли. И никакие последующие рассказы подруг о том, как «это» может быть приятно, не смогли поколебать её твёрдую убеждённость, что для неё «это» невозможно.

      Подобное самоощущение, естественно, сказалось на её становлении, как личности. И сейчас, в свои двадцать пять лет, она была симпатичной, умной, остроумной, иногда до колкости, самостоятельной… но не женщиной. И не только в физическом, но и в личностном смысле. Это не была инфантильность в классическом понимании; это было не поддающиеся точной классификации психологическое состояние. И иногда происходили кризы, которых она стыдилась, и которые очень расстраивали её, заставляя чувствовать себя больной. Психически больной.

      Вот и на этот раз она почувствовала, что её начинает распирать изнутри истеричное напряжение. Такого не было уже несколько месяцев. И надо же этому случиться именно сегодня, когда она на работе! Она однажды уже потеряла работу из-за такого случая. Это место ей терять очень не хотелось. Как ни странно, но несмотря на то, что здешний коллектив был, по большей части, мужской, работалось ей здесь довольно спокойно. Быть может, потому, что, сидя в диспетчерской, она общалась с ними по рации. У более-менее взрослых мужиков она вызывала только отцовские чувства. Да и ребята помоложе тоже не особо старались «подваливать» к ней, как будто чувствуя бессмысленность этого. И такое положение вещей в отношении Маши обязательно доводилось до сведенья новеньких. Так что работалось ей довольно спокойно.

      И вот теперь, извольте видеть. Она позвонила сменщице – благо, та жила неподалёку – и попросила подменить её. Добрая тётя Валя появилась минут через двадцать и, с одного взгляда оценив Машино состояние, велела ей «немедленно убираться отсюда». Было очевидно, что с девчонкой творится что-то не то.

      Выйдя из здания гаража, Маша быстро побежала. Она специально не стала менять кроссовки, в которых была на рабочем месте, на туфли на платформе,