Нестор-летописец. Наталья Иртенина

с избытком. Так и сбылось слово отца нашего Феодосия! – с широкой улыбкой заключил брат эконом.

      – Что ж, и мед у вас кончился?

      Захарья беспокойно глядел на Несду, будто опасался, что и мед в самом деле вчера доскребли.

      – Мед? – озабоченно переспросил ключник. – Не-ет, меду еще оставалось немного. Дня на два.

      – Угу, – сказал Захарья. – А как бы мне с настоятелем словом перемолвиться? Долго ль его ждать надо?

      – Зачем ждать? – удивился брат Анастасий. – В келье он. Пойдем.

      Захарья повернулся к сыну:

      – Стой здесь.

      Гуньке же велел напоить коня.

      Несда сел на опустевшую телегу и стал гадать, где сейчас находятся князья и насколько велик блаженный Антоний, у которого они благословляются. Верно, большой святости и мудрости монах. Только почему о нем ничего не слышно в Киеве? Про Феодосия, напротив, знают все, даже при владычном дворе о нем отзываются. По-всякому, правда: кто с почтением, кто с досадой, кто с ругательными насмешками. Иные говорили, что печерский игумен силен в словопрении и самих греческих хитрословесников способен заткнуть за пояс. Другие считали, что Феодосий большой гордец и монастырь свой ставит так, чтобы было в укор и осуждение всем прочим, живущим в миру. Прочие поносили его за то, что всегда сует нос не в свое дело. А некоторые утверждали, что в Феодосии пребывает Святой Дух.

      – Видел ли ты заплаты на рясе игумена? Я хорошо его рассмотрел. Лоскут на лоскуте. И это настоятель почитаемой обители! Любой смерд лучше одет. Такие ветхие ризы я только на огородных пугалах видал.

      По соседству от телеги очутились два отрока, возрастом ненамного старше Несды – лет пятнадцати. Одеты были богато – в бархат и парчу-аксамит, с золотой и серебряной вышивкой. У того, что ростом повыше и телом покрепче, с кудрявыми волосами и пригожим лицом, вместо гривны на толстой шейной цепи висел крупный оберег-змеевик из золота.

      – Зря смеешься, Георгий, – ответил он. – Вот увидишь, Феодосия прославят в святых, когда он отдаст Богу душу. На что хочешь поспорим.

      – На твой меч! – весело предложил насмешник, отрок с огненно-рыжими волосами.

      – Зачем тебе мой меч? У тебя и свой не хуже.

      – На тот меч, который ты привез из Ростова. Согласен?

      – Меч святого князя Бориса? Хитрец ты, Георгий. Нет, на эту вещь я не спорю. Она моя до самой смерти.

      – Да ведь этот меч неказист, и вряд ли ты возьмешь его в битву. Для чего он тебе?

      – То память о моем родиче, погибшем ради Христа, – гордо ответил обладатель змеевика. – Этот меч – мой оберег, он будет хранить меня от всякого зла. Особенно его должна бояться нечисть.

      – Нечисть? Ну, это трудно проверить… О, придумал! Что если испытать его на волхвах? Волхвы могут считаться нечистью?

      – М-м, не думаю. Все же они смертные.

      – Но они служат языческим богам, а эти боги и есть нечисть.

      – Пожалуй, ты прав… Надо испытать меч. Знаешь что… Нужно пойти на капище и