Нестор-летописец. Наталья Иртенина

Ты старший князь на Руси. Не хочешь со Всеславом помириться, так и втроем, без него, мы тоже сила.

      – И то верно. Святослав из Чернигова к утру в Киев поспеет, рать черниговская подойдет самое позднее через два дня. На третий и выступим сообща к Переяславлю. К тому времени половцы уже недалёко будут. Испей пива, брат, больно ты мрачен сидишь. Или в успех не веришь?

      – Да и тебе, погляжу, не весело, брат. – Всеволод налил в чашу не пива, а грушового кваса. – Гонцы сказывали, половцы идут – что тучи на окоеме, просвета не видно. Дружинного войска против них мало станет. Нужно градское ополчение поднимать и смердов на рать ставить.

      – Об этом с боярами надо посоветоваться, – отмолвил Изяслав. Не понравилось ему, что брат предлагал. Не хотелось думать, будто столь велика беда и дружинной ратью не обойтись.

      – Еще одно скажу тебе, брат, – неохотно начал Всеволод, отпив квасу. – Дозорные в степи давно извещали: к половцам с русской стороны не единожды ездили некие гонцы. Мои люди видели их с середины лета. Откуда и чьи послы, неведомо – хоронились в тайне, мимо застав по ночам проскакивали.

      Изяслав поднялся, стукнул кулаком об стол. С запястья слетел, расстегнувшись, створчатый серебряный браслет с ангелами. Князь гневно зашагал по истобке.

      – Знаю, чьи послы, – скрипнул он зубами. – Оборотня полоцкого! – В руки ему попался утиральник из камки, тотчас от платка полетели клочья. – Брячислав, отец его, на нашего батюшку руку поднимал. Матушка у него в плену побывала, варягами похищенная. И этот волчина туда же. Брячислав клятву отцу давал, землю с ним поделил и мир сотворил. Этот же клятву родительскую порушил. Ненавижу! Оборотень! Волкодлак!

      Всеволод, бледный, как белёное полотно, напомнил:

      – Брат, ты ведь и сам свою клятву нарушил. Мы втроем Всеславу крест целовали, говорили: приди к нам для мира и совета, не сотворим тебе зла. Он же поверил и приехал к Смоленску. И в шатре у тебя твои отроки схватили его.

      – Зачем все это рассказываешь мне, будто я не знаю или забыл? – вспылил Изяслав. В противоположность брату он стал красным, как алая византийская парча. – Всеслав сам виноват: для чего нарушитель клятвы верит крестоцелованьям других? Хитрость на войне – доблесть.

      – Отец наш, князь Ярослав, не хитростью дал мир русской земле, – упорствовал Всеволод, но голос на старшего брата не возвышал, – а врагов у него побольше было. За то и прозвали его Мудрым.

      Изяслав сел в свое точеное кресло с подлокотниками в виде прыгающих рысей, прожевал ложку медовых ягод, запил квасом. Остыл и помягчел.

      – Памятью отца я не меньше твоего дорожу, брат. Хоть и не ходил у него в любимцах, как ты. Велик был каган Ярослав, и нам подобает к тому же стремиться. Если половцев навели на Русь Всеславовы бояре, тогда степнякам прямая дорога к Киеву. Нельзя позволить им погубить отчий град.

      – Нельзя, – подтвердил Всеволод. – Но если Бог казнит, то люди не помилуют и войско не спасет. Когда еще был я в Переяславле и гонцы