Все шансы и еще один. Кристина Арноти

очень больно.

      – Великий чувствительный умник, где ты был прошлой ночью?

      – Долгое собрание задержало меня у одного жителя Женевы.

      – Как его зовут?

      – Это неважно. Что бы ни случилось, знай, что и умом, и чувствами я люблю тебя. Физически – это другое дело…

      – Мы далеки от простого вопроса оргазма, – сказала Эвелина.

      Его охватило чувство виновности, как в отрочестве. Мешала путаница понятий греха и невыполненного долга. Обвиненный секс сократился, тот несчастный кусочек тела, который вызывал «ахи» и «охи» у этих требовательных женщин, прочитавших в «Cosmopolitan», что удовольствие обязательно.

      – Вот именно, – сказал он (ассоциация мыслей напомнила ему предложение, услышанное сегодня утром), – одна женская газета просит нас проинтервьюировать.

      – Я увеличу тираж любой газеты, если расскажу им то, что скажу сейчас тебе.

      – А если я не захочу тебя слушать?

      – Не меняй свои убеждения, дорогой мой. Сейчас не время. Лучше будет, если посмотришь на вещи прямо. Вот уже несколько лет я тоже тебе изменяю, скорее подражаю тебе.

      Он взглянул на нее недоверчиво.

      – Ты шутишь? Мне изменяешь? Но почему? Ты никогда не была женщиной жадной до мужчин и до наслаждений…

      Она сказала очень спокойно, даже любезно:

      – Надо было ободрить меня. Быть уверенной, что я могла еще соблазнять. Что я еще существовала… Первый опыт был фантастическим. Сорокалетний иностранец. А во втором случае я столкнулась с самым трудным, с самым недоверчивым, самым непредсказуемым в Париже…

      – С кем? – спросил он холодно.

      – Дюмулен. Я переспала с Дюмуленом.

      Лоран молчал, ногу свою он нервно переставлял с места на место и опрокинул стакан, стоящий на полу.

      – Какая же ты шлюха! – сказал он. – Какая шлюха… Дюмулен? Но как ты могла приблизиться к нему? Возбудить в нем эту идею, которая никогда не возникала в его сознании?

      – Слова сокрытые и взгляды открытые для чего-то созданы, дорогой мой…

      Лорана едва не вырвало.

      – Когда это случилось?

      – Когда у тебя была связь с Барбарой. Весь Париж корчился от смеха, глядя на меня. Надо мной смеялись откровенно. Говорили так: «Эта бедная Эвелина не заслужила такое. Она еще недурна». Ты рекламировал себя с этой девкой. Даже папа хотел вмешаться. Я его отговорила.

      Лоран продолжал с удивительной говорливостью, его нервозность выражалась в быстроте речи:

      – Это глупо, Барбара – политическая муза, Барбара – национальное достояние. Она спит только с политическими деятелями будущего. Посредственный государственный секретарь, если он прошел через ее постель, может стать министром. Побывать любовником Барбары – своего рода знак качества, это – гарантия разума, паспорт в будущее. Эта кратковременная связь была необходима для моего жизненного уровня.

      – Связь со мной была необходима также и для моего положения, – сказала Эвелина.

      Лораном