Все шансы и еще один. Кристина Арноти

больных с явным страхом, он пользовался стетоскопом с возбуждением сексуально озабоченного человека, который наконец осмелился получить в порнографической лавке объект своих фантазмов. Лоран задумчиво вошел в свою комнату. Что делать? Стал переключать каналы телевидения. Увидел ностальгическую картину, как убийца Гарри упал, пронзенный пулями, на пустынном углу американской улицы. Как обычно, он пришел к концу многосерийного фильма. Он почувствовал себя лишенным человеческих прав. Любой другой, но не он, имел право на отдых, смотреть фильм. По внутреннему телефону позвонил жене:

      – Эвелина? Добрый вечер, дорогая. Я дома. И больше не могу.

      – Я тоже… Больше не могу. Если ты не можешь ходить, я приду.

      – Я устал до невозможности, – сказал Лоран. – Не знаю, чего ты от меня хочешь, но наверняка это может подождать до завтра.

      – Ты всегда устаешь до невозможности. И вчера был такой, и завтра будешь тоже. Мне надо с тобой поговорить.

      – Сейчас приду, – сказал он. – Иду…

      Он повесил трубку, пересек квартиру. Взял с собой стакан воды, даже не начав пить. Постучал в дверь комнаты Эвелины и сразу после слов «Входите» начал погружаться, как в воду, в приятную атмосферу жены, утонченного специалиста ароматных ванн и продуктов красоты, которыми она ублажала свою кожу.

      «На необитаемом острове, привязанная к пальме, вспотевшая от страха перед бандой беснующихся пиратов, собирающихся ее насиловать, будет ли от нее, наконец, исходить запах женщины?»

      – Вот, – сказал он – Твоя настойчивость ужасна. Так что же случилось такого важного?

      И потом добавил:

      – Добрый вечер, дорогая. Ты восхитительна.

      Он выдавил комплименты, как чаевые. Часто это было полезно.

      В тунике бирюзового цвета, она лежала на кровати с открытой книгой в руках. Это была спортивного вида блондинка, напоминающая своей нервной красотой гоночный автомобиль. Она внимательно посмотрела на него.

      – Мы не виделись десять дней.

      Стакан с водой терял свою прохладу, он мешал ему.

      – Может быть, ты присядешь…

      Он подошел к креслу в стиле Людовика XV и сел в него, как в кресло дантиста.

      – Слушаю тебя.

      – Я так часто повторяла эти трудные фразы, что теперь не могу их произнести. Я придумала красивые слова, говорила о величии и бедах супружеской жизни…

      – К делу, – сказал он. – Иначе я засну на ходу.

      – Одним словом, – сказала Эвелина, – я ухожу от тебя. Хочу развестись.

      Он отпил глоток воды.

      – Ты уходишь от меня? – спросил он. – Я правильно понял? Ты хочешь развестись?

      – Как можно скорее. Хочу спасти то, что во мне еще можно спасти. Хочу возобновить свое существование с мужчиной, которого я люблю, думаю, что люблю. Между тобой и мною все кончено.

      Перед этими трескучими словами он был беспомощен, как средний игрок перед Боргом. Поставил стакан на ковер