Незримые фурии сердца. Джон Бойн

говорил, что у меня степень бакалавра по математике?

      – Да, – хором ответили Чарльз, Мод, миссис Хеннесси, Тёрпин, Мастерсон и я.

      – Я бы охотно тебе помог, – предложил Уилберт. – Несколько частных уроков будут очень полезны. Загляни ко мне вечерком, когда матушка уйдет играть в лото, и…

      – Нет, шпасибо, – с полным ртом проговорил я, надеясь, что он от меня отстанет.

      – У вас, говорят, чайная лавка, миссис Хеннесси? – неожиданно рявкнула Мод, и Мастерсон цапнул себя за грудь, словно его едва не хватил инфаркт. – Это верно?

      – Не совсем. Я заведую парламентским буфетом.

      – Как интересно. И давно вы там?

      – С 1922 года, когда депутаты собрались на первое заседание в Ленстер-хаусе.

      – Поразительно, – сказал Чарльз, и, похоже, заинтересованность его была искренней. – То есть вы стали свидетелем создания государства?

      – Да, вроде как.

      – Вот уж был день, а?

      – Да уж. – Голос миссис Хеннесси чуть потеплел. – Все страшно волновались. Никогда не забуду, какое счастье нас охватило. Мистера Косгрейва приветствовали все фракции, когда он впервые поднялся на трибуну как председатель исполнительного совета.

      – Господи, это ж было тридцать лет назад, – покачал головой Тёрпин. – Сейчас-то вам сколько? Поди, маленько постарели?

      – Мне шестьдесят четыре, мистер Тёрпин, – вежливо ответила буфетчица. – Спасибо, что спросили.

      – Ну где-то так я и думал, – покивал докер. – Выглядите на свой возраст. Вон щеки-то обвисли и мешки под глазами, потому как жидкость не выходит из организма. И вены вон на икрах вздулись – еще бы, целыми днями на ногах в своем буфете. Вы только не обижайтесь.

      – Как я могу обижаться на столь тактичного человека? – усмехнулась миссис Хеннесси.

      – Какая у вас интересная работа, – сказал Чарльз. – Ежедневно вращаетесь среди важных персон. Наверное, вы в курсе многих секретов?

      – Даже если так, неужели вы думаете, я их раскрою? Будь я столь неосмотрительна, мистер Эвери, я бы не удержалась в своей должности тридцать лет.

      – Однако я слышал, вскоре вы собираетесь на покой? И не надо этого официоза, я просил называть меня Чарльз.

      – Да, в конце года я ухожу на пенсию. – Миссис Хеннесси сощурилась: – Интересно, как вы об этом узнали?

      – Будь и я неосмотрителен, я бы не отгрохал такой дом, – подмигнул ей Чарльз. – Скажем так: птичка напела. Как дела с пенсионными накоплениями? Надеюсь, вы и тут проявили осмотрительность? Впереди у вас еще много лет, которые лучше прожить в достатке.

      – Уверяю вас, я была благоразумна, – холодно ответила миссис Хеннесси.

      – Рад слышать. В старости деньги важны. Поди знай, когда тебя подкараулит болезнь. Все эти больницы – сущий кошмар. Если что, не стесняйтесь обратиться ко мне за советом.

      – Наверное, сперва мы дождемся окончания суда. А уж тогда я подумаю о ваших финансовых консультациях.

      – Ты тоже хочешь стать банкиром, Сирил? – спросил Мастерсон. – Как папа?

      Я