Костёр в белой ночи. Юрий Сбитнев

зёрнышки рассыпал.

      – Вот видишь…

      – Глупо это. Пусти, – Лиза резко вырвалась. Впервые топнув ногой, хлестнула по лицу шёпотом: – Сегодня же убирайтесь со своим Монго к чертям!

      – Лиза… Ты же интеллигентная женщина, – Михаил пытался всё оставить шуткой.

      – К чёрту, к чёрту, – шипела Лиза. – Ты мне противен со своими мужичьими ухватками! Противен! Можешь в своей тайге рычать, а тут, слышишь, тут я требую вести себя прилично. Мужик! – и, как кошка, брезгливо тряхнула головой.

      – Монго! Бойё! Собирай понягу, нас тут не поняли.

      – Кончай паясничать! Жалкий неудачник…

      – Это почему? – Михаил остолбенел.

      – Все твои сверстники – люди! А ты, любимый ученичок, – кандидат в дураки. Так и сгниёшь где-нибудь в тайге в обнимку с этими…

      – Во! Дела! Сбесилась!..

      Был самый тяжёлый второй год их супружеской жизни. Лиза наотрез отказалась иметь ребёнка, и Михаил решил уйти от неё, когда Тимофеев вдруг объявил на учёном совете, что руководителем Тихоокеанской экспедиции, к которой институт готовился добрых три года, он предлагает назначить кандидата наук Канаева Михаила Ивановича. В институте предполагали, что даже сам Старик может тряхнуть былым или уж в крайнем случае возглавит экспедицию кто-нибудь из докторов – его заместителей. А тут нате – кандидат Канаев.

      – Сергей Поликарпович, – Михаил чуть было в ноги не бросился к своему учителю, – как же так! Я же таёжник, ну ещё степняк, может быть! Зверятник я! А там киты! Как же так! Я не смогу.

      – Сможешь! Сказано – сможешь! Ты биолог прежде всего, биолог полного профиля. А потом киты – млекопитающие… Звери… Я тебя не трогал, ты по свету за эти годы набегался, хватит. Вернёшься с Тихого океана, сядешь в институте. Хватит бродяжничать. Жену забыл. Вы чего там надумали с нею? Смотри у меня!

      Назначение Михаила было утверждено учёным советом. Поспорили, покипятились старички, но проголосовали единогласно. Знали: зря Тимофеев ничего не делает.

      Но всё-таки Старика потом ещё потаскали по инстанциям, уговаривая изменить, переголосовать решение. Довод один: Канаев молод, и есть более почтенные и почётные кандидатуры. Сергей Поликарпович ни уговорам, ни просьбам, ни советам не внял.

      Сборы в длительную и тяжёлую командировку отодвинули в запредель все семейные неурядицы. Провожая Михаила во Владивосток, стоя на открытом ветру аэропорта, Лиза прижалась к нему и зашептала:

      – Какие мы глупые, глупые, Мишка! Полгода бегали друг от друга! – и ловила настывшими губами мочку его уха. – Я так хочу быть рядом с тобой…

      Он обнял её нервно, как делал это всегда, когда в голову вдруг ударяла тёплая волна нежности, жалости к ней, и, почувствовав, как весь заполняется горячечным, каким-то малярийным жаром, прошептал:

      – Что ты хочешь?..

      – Лети завтра, завтра, – шептала она. – Есть же и завтра рейсы… лети завтра.

      Он весь напрягся, нашёл её руку, и в этот миг она оттолкнула его:

      – До встречи! До встречи, Миша! Поезжай! Буду ждать! Буду…

      Дежурная