Сказание о забытом князе. Не терпя обидим быти. Том III. Тимофей Рахманин

в сорока-пятидесяти от горящих ладей. Третья же часть ещё в самом начале поднявшейся суеты побежала по незнанию влево, устремившись подальше от огненных стрел и пытаясь уйти, но стала вязнуть в коварных топях прибрежного болота. Болота, которого боялись даже местные жители. Выхода из него не было, только назад, и то если повезёт…

      Вскоре полторы сотни ливонских воинов, истреблённых из укрытия дружинниками Довмонта прицельной стрельбой, были словно разбросаны каким-то могучим великаном по всему побережью и огромной вытоптанной поляне. Скорченные тела, горящие на многих из них одежды, раскинутые в стороны руки и ноги, растянутые тени, падающие на землю от оперения русских стрел в отсветах яркого пламени, и, самое страшное, непонимание того, что происходит вокруг них, заставили дрогнуть сердца даже видавших виды воинов…

      – Сомкнуть щиты! Занять круг! – кричал неистовым басом Ричард, пытаясь призвать к себе тех, кто ещё продолжал неистово метаться по берегу. – Отходить по четверо в лодьи!

      – Оттаскивай горящие! Поставить сходы*(То же, что и заходы у русичей, деревянные трапы, по которым поднимались с берега на борт кораблей).

      Ричард не решился идти вперёд, в темноту, не зная истинной численности врага. Создав вокруг себя глухую стену из щитов, и, дабы не ждать неизвестности, он решил спасти тех, кто есть. Прикрываясь, кнехты оттолкнули баграми и копьями горящие ладьи от берега и, поставив сходни, по четверо, прикрыв себя щитами с четырёх сторон, стали подниматься на борта шести уцелевших от огня ладей… Ещё три ладьи стояли чуть поодаль от всех. Их уже захватил Давыд Якунович и бил оттуда прицельно по берегу. Остальные же ливонские корабли были охвачены огнём. Некоторые пылали так, что уже рухнули мачты, и они вскоре могли начать уходить под воду. Понимая, что уходящие под воду лодьи осложнят выход в озеро остальным, Ричард кричал не жалея глотки, пытаясь поторопить своих воинов.

      – Что с полоном? – спросил подбежавшего Кукшу князь.

      – Уходят… Воинов округ всех побили. Семи десяткам мужей пособили, чем могли… Кому сулица, кому меч ливонский достался, а кому тока щит да шелом… А кто и так готов идить, с камнем… Коль к немчуре подойдём, на всех мечей хватит. Вон скока их побитых лежит, – говорил Кукша, показывая на берег. – Оставший люд к насадам повели…

      – Рано, – отвечал Довмонт, – отправь тех, что налегке, берегом, пусть бегут во всю мочь и уводят баб с детьми в озеро, к дому. Поперек устья натяни верёвку, вбей брёвна да привяжись к ним накрепко… Ишь, бежать хотят. Как тока посядут в лодьи, бей по парусам огнём. А этих, что стороной стоят, – показал Довмонт на стоящую отдельно ощетинившуюся копьями сотню ливонцев, – бить начнём, как только лодьи тронутся.

      В это время сотня, видя, что большая часть воинов уже взошла на ладьи, сначала медленно, потом быстрей, а вскоре и вовсе бегом бросилась в их сторону. Дружинники князя вновь открыли прицельную стрельбу. Многие из бежавших вскрикивали и падали замертво… Кто-то был ранен и