Кентерберийские рассказы. Джеффри Чосер

лилейно-белого ручного.

      Сто рыцарей владыке служат свитой;

      Все – в латах, но с главою непокрытой.

      Все пышностью похвастаться могли:

      Ведь графы, герцоги и короли

      Сошлись, чтоб защищать любовь и честь

      И рыцарство на высоту вознесть.

      Ручные львы и барсы там и тут

      Во множестве вслед за царем бегут.

      Так весь синклит владетельных господ

      В воскресный день сошелся у ворот

      И на заре вступает в город сей.

      Достойный герцог и герой Тезей,

      Введя их всех в свой стольный град Афины

      И посадивши каждого по чину,

      Всех угощал и не жалел хлопот,

      Чтоб всем достойный оказать почет.

      И было мненье общее гостей,

      Что мир не знал хозяина щедрей.

      О музыке, об услуженье в залах,

      О всех подарках для больших и малых,

      О пышности Тезеевых хором,

      О том, как разместились за столом,

      Какая дама всех красой затмила

      Иль пеньем, пляской, или говорила

      Про жар любви чувствительнее всех,

      И сколько было соколиных вех,

      И сколько псов лежало под столом, —

      Ни слова вам я не скажу о том.

      Я к самой сути перейти спешу

      И вашего внимания прошу.

      Под воскресенье ночью Паламон

      Услышал ранний жаворонка звон;

      Хоть до зари еще был час-другой,

      Но жаворонок пел, и наш герой

      С благоговеньем в сердце, духом бодр,

      Для богомолия покинув одр,

      Пошел к богине, что царит в Кифере,

      Сказать иначе, к благостной Венере.

      В час, посвященный ей, герой пошел

      К арене, где стоял ее престол,

      И, в скорби сердца ставши на колени,

      Излил поток смиреннейших молений:

      «Краса красот, владычица всех стран,

      Юпитерова дщерь, чей муж – Вулкан!

      Ты радуешь вершины Киферона!

      О, ради давней нежности к Адону, [88]

      На горький плач мой с жалостью взгляни,

      К смиренной просьбе слух свой преклони.

      Увы! я слов достойных не найду,

      Чтоб описать тебе свою беду.

      Ах, сердце мук моих не выдает,

      Я так смятен, что слов недостает.

      Пресветлая, меня ты пожалей!

      Ты знаешь злую скорбь души моей.

      Все мудро взвесь и помоги, богиня!

      Тебе клянусь, что я готов отныне

      Всей силою служить одной тебе

      И с девственностью в вечной жить борьбе,

      Я в том клянусь, но помоги сперва.

      Я взял оружье не для хвастовства

      И не прошу на завтра ни победы,

      Ни почестей, ни славы-непоседы,

      Что вверх и вниз колеблется волной, —

      Владеть хочу Эмилией одной,

      До самой смерти только ей служа.

      К ней путь мне укажи, о госпожа!

      Мне все равно, как мы закончим прю:

      Они меня иль я их поборю,

      Лишь деву мне бы сжать в тисках объятий!

      Ведь сколь ни властен Марс, водитель ратей,

      Но в небе ты владеешь большей силой:

      Коль

88

Адон – Адонис, по преданию, прекрасный юноша, любви которого добивалась Венера.