Кентерберийские рассказы. Джеффри Чосер

слышен был столь дикий вой и рев,

      Что ворота дрожали до основ.

      Лишь с севера сквозь дверь струился свет:

      Отсутствовал окошка всякий след,

      Откуда б свет мог доходить до глаза,

      А дверь была из вечного алмаза,

      Обита крепко вдоль, и вширь, и вкось

      Железом; и чтоб зданье не тряслось,

      Столп каждый изумительных палат,

      Сверкавший сталью, с бочку был в обхват.

      Там мне предстал Измены лик ужасный,

      Все Происки и Гнев багряно-красный,

      Как угли раскаленные в кострах,

      Карманная Татьба и бледный Страх,

      С ножом под епанчою Льстец проворный,

      И хлев горящий, весь от дыма черный,

      И подлое убийство на постели,

      Открытый бой, раненья, кровь на теле,

      Раздор с угрозой и с кровавой сталью…

      Весь храм был полон воплем и печалью.

      Самоубийцу я увидел там:

      Живая кровь течет по волосам

      И гвоздь высоко меж волос торчит;

      Там настежь хладной Смерти зев раскрыт;

      Средь храма там стоит Недоли трон,

      Чей лик унылой скорбью омрачен;

      Там слышал я Безумья хохот дикий,

      Лихую Ругань, Жалобы и Крики;

      Там искаженный труп лежит в кустах;

      Там тьма поверженных кинжалом в прах;

      Добычу там тиран подъял на щит;

      Там град, который до основы срыт;

      Там флот сожженный пляшет средь зыбей;

      Хрипит охотник в лапах медведей;

      Младенца в зыбке пожирает хряк;

      Ошпарен повар, в чьих руках черпак.

      Марс не забыл во злобе ни о ком:

      Раздавлен возчик собственным возком,

      Под колесом лежит он на земле.

      Клевреты Марса там – в большом числе:

      Там оружейник, лучник и коваль,

      Что в кузне для мечей готовит сталь.

      А выше всех – Победа в бастионе

      Сидит с великой почестью на троне;

      Преострый меч у ней над головой

      Висит на тонкой ниточке одной.

      Как пал Антоний, как Нерон великий,

      Как Юлий пал, изображали лики.

      Их не было еще в те времена,

      Но их судьба там наперед видна,

      Как Марсова угроза. Те фигуры

      Все отражали точно, как с натуры.

      Ведь в вышних сферах Судьбы начертали,

      Кто от любви умрет, а кто от стали.

      Довольно сих примеров. Много есть

      Их в старых книгах, всех не перечесть.

      На колеснице – Марсов грозный лик;

      Он весь в оружье, взор безумен, дик.

      И две звезды над ним горят, сверкая,

      Одна – Пуэлла, Рубеус – другая:

      Им в книгах эти имена даны.

      Так был написан грозный бог войны:

      Кровавоглазый волк у ног лежал

      И человечье мясо пожирал.

      Все тонкой кистью выведено строго

      С почтеньем к славе ратоборца-бога.

      Теперь Дианы-девственницы храм

      Как можно кратче опишу я вам.

      Как по стенам от пола до вершины

      Написаны различные картины

      Лесной охоты девственницы чистой.

      Я видел