Кентерберийские рассказы. Джеффри Чосер

капли меж ветвей.

      Как я сказал, тем временем Арсита,

      Что первым сквайром был придворной свиты,

      Проснулся; светлый день его влечет;

      Он хочет маю оказать почет.

      И, вспомнив о своей любимой даме,

      На скакуна вскочил он, что, как пламя,

      Был резв, и поскакал по мураве

      Прочь от двора на милю или две.

      К дубраве той, о коей шел рассказ,

      Случайно он направился как раз,

      Чтоб, если ива, жимолость там есть,

      Из них гирлянду в честь любимой сплесть.

      Он встретил солнце песнею живой:

      «О светлый май с цветами и листвой!

      Привет тебе, прекрасный, свежий май!

      Мне свежих листьев для гирлянды дай!»

      С веселою душой с коня он слез

      И быстрым шагом углубился в лес.

      Бродя по чаще, он пришел на тропку,

      Где бедный Паламон скрывался робко

      От глаз людских, таясь в густых кустах:

      Силен был в нем безвинной смерти страх.

      Он про Арситу знать всего не мог,

      А знал бы, не поверил – видит бог.

      Но поговорку старую послушай:

      У поля есть глаза, у леса – уши.

      Порой себя полезно поберечь:

      Немало может быть нежданных встреч.

      Что друг его оттуда недалек

      И слышит все, Арсите невдомек:

      Тихонько тот сидит в кустах ракиты.

      Когда довольно погулял Арсита

      И спел рондель [81] на превеселый лад,

      Он вдруг замолк, мечтаньями объят.

      Чудно порой ведет себя любовник:

      То на деревья лезет, то в терновник,

      То вверх, то вниз, как на колодце ведра,

      Как пятница – то сильный дождь, то вёдро

      Поистине, изменчива без меры,

      Сердца людей всегда мутит Венера:

      Как пятница, любимый день ее,

      Меняет вмиг обличив свое.

      Да, у нее семь пятниц на неделе.

      Едва Арситы песни отзвенели,

      Он наземь сел, издав протяжный стон.

      «Зачем, – сказал он, – я на свет рожден?

      Доколь от всех жестокостей Юноны

      У града Фив не будет обороны?

      Увы! Уже повержен, посрамлен

      Ваш царский род, о Кадм и Амфион!

      Да, Кадм! Увы, он первый строить стал

      Фиванский град, воздвиг вкруг града вал

      И первый принял царскую корону.

      Я – внук его, наследник по закону.

      Природный отпрыск племени царей, —

      Кто я теперь? Невольник у дверей

      Смертельного жестокого врага.

      Как бедный сквайр, служу я, как слуга.

      Мне горшее велит Юнона злая:

      Свое прозванье всюду я скрываю.

      Арситой был я в оны времена, —

      Теперь я – Филострат: мне грош цена.

      Увы, Юнона! Лютый Марс, увы!

      Все наше семя истребили вы.

      Остались я и Паламон-бедняжка.

      Его Тезей в тюрьме терзает тяжко.

      А чтоб меня кончине неминучей

      Предать, любовь стрелой пронзила жгучей

      Мне сердце. Ах, навылет ранен я.

      Меня подстерегает смерть моя.

      Увы, сражен я вашими глазами,

      Эмилия!

81

Рондель – вид стихотворения в тринадцать строк с двумя повторяющимися рифмами.