Розмысл царя Иоанна Грозного. Константин Шильдкрет

Перед повлажневшими глазами, точно в хмелю, запрыгал и закружился подклет.

      Ряполовская прицыкнула сердито на дочь и пнула ногою шутиху.

      – А видывал ты, чтобы подклет для людишек теремом ставился?

      И, уже визгливо, задыхаясь от гнева:

      – Видывал, чтобы кречет с выпью во едином гнезде гнездились?!

      Сплюнув гадливо, она важно выплыла из подклета.

      Поутру князь вызвал к себе холопа.

      Васька узнал от спекулатаря, что боярыня виделась с мужем, и решил взять хитростью.

      Смиренно выслушав брань, он чуть приподнялся с пола и заискивающе улыбнулся.

      – Нешто не ведаю аз, что токмо господаревым разумением земля держится?

      – А пошто смердам терема ставишь?

      – Дозволь молвить, князь-господарь! – И – молитвенно: – По хороминам и подклет. Таки хоромины сотворю, – ни у единого другого князя не сыщешь! – С каждым словом он увлекался все более. – Самому великому князю не соромно таки хоромины на Москве ставить!

      Симеон, захватив в кулак бороду, мерно раскачивался. Речь холопя пришлась ему по душе. Он уже отчетливо видел и гордо переживал восхищение соседей перед будущими хороминами, их зависть и несомненное желание купить или каким угодно средством выманить у него рубленника.

      – Гоже! Роби, како сам умишком раскинешь.

      Васька стукнулся об пол лбом и отполз к выходу.

      – Токмо памятуй: не потрафишь – на себя, умелец, пеняй!

      Еще усерднее прежнего принялся Выводков за работу.

      К концу месяца вернулась из губы Клаша.

      Прежде чем поздороваться с гостьей, рубленник с гордостью объявил:

      – Не зря хоромины ставлю.

      Она обиженно надула губы.

      – А мне и невдомек, что ты, опричь хоромин, не поминал никого.

      Васька сжал девушку в железных объятиях своих.

      – Ничего-то ты, горлица, не умыслишь! По хороминам и доля наша с тобой обозначится.

      Он увлек ее в сарайчик и с воодушевлением рассказал о своей затее.

      – Колико раз зарок давал рушить темницы холопьи…

      – Ну и…

      – Ну и рушу!

      Девушка пытливо заглянула в его глаза.

      – Не поднес ли тиун вина тебе ковш?

      Выводков набрал полные легкие воздуха и шумно дыхнул в лицо Клаше.

      – Опричь воды, и не нюхивал ничего. – Голос его задрожал. – Не можно мне глазеть на подклет и хоромины в вотчинах господарских. В хороминах и простору и свету, колико хощешь…

      Клаша сочувственно поддакнула:

      – Нешто не ведаю аз, что в тех подклетах впору не людишкам жить, а мышам гнезда вить?

      Он высоко поднял голову и заложил руки в бока.

      – И запала мне, Клашенька, думка таки хоромины сотворить, чтобы подклет с терем был, а терема чтобы вроде звонницы держались да и не рушились.

      Девушка тревожно поднялась и перекрестилась.

      – А не ровен час – рухнут хоромины?

      Рубленник уверенно прищелкнул пальцами:

      – Тому не бывать. Все по земле мною расписано.

      Раздув торопливо