Пять ран Христовых. Юлия Викторовна Ли-Тутолмина

брань друг на друга, перекликаясь, неслись в глубь – туда, где переулок Вольных Граждан переходил в улицу Ослиного Шага.

      – Там колдуна поймали! Самого настоящего! – цыгану удалось схватить за шиворот бегущего мальчишку, которому пришлось ответить, чтобы продолжить путь.

      Гарсиласо и Мадлен переглянулись.

      Девушка вдруг подняла коня на дыбы и, опрокинув нескольких горожан, понеслась прямо на толпу. С криками те шарахнулись по сторонам, но едва черный иноходец исчез, толпа вновь сомкнулась, Гарсиласо и глазом моргнуть не успел.

      У самого богатого дома Парижа, который супруга погибшего под Орлеаном Франсуа Гиза – Анна д'Эсте, ныне герцогиня Немурская, купила лет двадцать назад, собралась бушующая толпа. Люди, размахивая вилами, кочергами, ружьями, шпагами, требовали немедленной казни пойманного.

      Через мгновение Мадлен увидела, как под содействием десятка шке4вейцарцев, охранявших особняк, толпа раздалась, а посреди нее в открытых воротах показался Михаль. Его не вели, а почти несли, приподняв над землей на полфута. Девушка подумала, что он мертв, ибо голова Михаля была бессильно склонена на грудь, лицо обезображено побоями, а платье разорвано и перепачкано кровью.

      – Михалек! – вскричала она, соскочив с седла и бросившись наперерез охране. Мадлен не дали ступить и шага, а Гарсиласо вовремя подоспел и оттащил ее назад.

      – Нет, нет! Уходи! – очнулся Кердей. – Уходи!.. Я не знаю, как это получилось…

      Точно в тумане она видела, как Михаль прошел мимо нее, отрешенно глядя куда-то под ноги. Когда решетка тюремной повозки захлопнулась, он обернулся:

      – Мадлен!.. Вероятно, Господь решил, что мы сотворили грех, и я должен искупить его. Я сделаю это за нас обоих. Беги отсюда к Новому Свету, как ты того хотела. Господь сказал, что такова твоя судьба. Я люблю тебя, свет мой! И смою скверну с наших душ.

      – Михалек!..

      Живая людская масса взволновалась; словно вторя ей, завывающий над верхушками деревьев и крышами домов, ветер спустил несколько вихрей к их головам. Мадлен, дрожа негодованием, поддалась потоку, то и дело натыкаясь на чье-то плечо или локоть. Она протискивалась сквозь сомкнутые силуэты в слепой жажде добраться до повозки… Куда же его повезли? За что?

      – На костер! Костер! In effigie! Костер!.. – гудело в ее ушах. – Кердей наконец будет сожжен!

      – Кто ж мог подумать, что вы – дочь колдуна Кердея, того самого, что изобрел порошок бессмертия, – за ее спиной голос Гарсиласо почти потонул во всеобщем гуле.

      Мадлен обреченно прикрыла веки.

      – Вот оно что!..

      Осмысление произошедшего было подобно падению в ледяную воду. Мадлен невольно остановилась; и была бы безжалостно сметена толпой, если бы Гарсиласо не дернул ее за руку. Мгновенно она оказалась у дверной ниши одного из домов на перекрестке. Повозка, прогромыхав по булыжнику мостовой, завернула с улицы Святого Антуана