Пять ран Христовых. Юлия Викторовна Ли-Тутолмина

с герцогиней Немурской.

      Иначе бы они не шествовали по этой дороге, в город, одно упоминание о коем Мадлен обдавало холодом. Тщетно пыталась она уговорить брата не идти в пасть дракона, тщетно ломала руки, увещевая и стеная, тщетно вновь грозилась побегом. Михаль был упрям и безрассуден, – сии достоинства явно преобладали над другими добродетелями Кердеев.

      – Ты веришь мне? – отвечал он. – Ни одна слезинка больше не скатится по твоим нежным щечкам. Клянусь! Иначе я не шляхтич, не Михаль Кердей, сын Люцека Кердея и потомок Айдара Гирея! Я верен своему слову и… быть может, теперь жажду отправиться к новой земле поболее твоего. Но негоже оставлять неоконченные дела. Если понадобится, я кинусь в ноги тамошнему королю. Наш предок служил французской короне, а их принц восседает на польском троне… Они не должны забывать этого! Негодяи будут наказаны!

      Молча кивнув в ответ столь жаркой отповеди, она все же не оставила надежды отговорить его. В противном случае, впереди их ждут лишь пытки и смерть. Но Михаль слишком крепко верил в правосудие.

      А тем временем путники уже давно ехали по дороге не одни. По очереди к ним присоединились пара-тройка экипажей, несколько повозок, тащивших на себе огромные бочонки с вином из Плесси, весело переговаривавшиеся женщины верхом на ослах – видимо парижские торговки, ибо они часто упоминали рынок Шампо. У самых ворот их обогнал всадник на черном иноходце, в длинном плаще с надвинутым по самый подбородок капюшоном.

      – Сударь без бумаги? – голос привратника вывел Мадлен из задумчивости.

      – Нет, мессир, у меня есть пропуск, – ответила она как можно уверенней, но нежный тонкий голосок, не слишком соответствующий одеждам, заставил солдата усмехнуться.

      – Добро пожаловать в столицу его величества Карла Девятого, мессир де Мер, – сказал привратник, когда Мадлен возвратила драгоценный листок бумаги на место в карман, мысленно поблагодарив Гарсиласо за то, что он догадался снабдить ее пропуском.

      Кердей удивленно поглядел на девушку и в свою очередь протянул стражнику бумагу.

      – А где же ваша сестра? – спросил тот, нахмурившись, ибо прочитал, что путников должно быть двое.

      – Она на сносях, вот-вот родит, потому ей пришлось остаться, – нашлась внезапно Мадлен, заметив, что Михаль не совсем разобрал вопроса.

      Когда путники немного отъехали от ворот, Михаль остановился, а Мадлен перекинула ногу через луку седла, дабы спуститься на землю.

      – Откуда у тебя бумаги? – сердито спросил он, останавливая ее.

      Мадлен не хотела рассказывать о Гарсиласо, поэтому пришлось тотчас сочинить историю о монахе, брате Серафиме, в миру звавшемся де Мер, на которого напали разбойники. Якобы именно его ряса и пропуск стали достоянием несчастной беглянки.

      – Ведь я убежала от тебя, а присутствие мессира де Мера не скомпрометирует обманутого брата так, как скомпрометирует сбежавшая сестра.

      Михаль рассмеялся и обнял колени девушки.

      – Любовь моя, Мадлен… – прошептал он, подняв на нее взор. – Ты чудачка!

      Париж встретил