Мой брат играет на кларнете (сборник рассказов). Анатолий Алексин

этих слов.

      – Их надо отвлечь, – сказал я Наташе. – Пусть они сочиняют и не мешают мне думать. Искать!.. Поверь: я оправдаю твои надежды. Мы успеем на электричку!

      Она ничего не ответила.

      – Итак, начинаем заседание кружка, – объявил я громко. – Смотрите, у каждого будет свое рабочее место: ровно пять ящиков.

      Миронова подняла руку и сказала:

      – Но нас шестеро.

      – Я не буду садиться. Я буду ходить…

      Я читал, что у знаменитых сыщиков были разные привычки, которые помогали им мыслить и распутывать преступления. Один, например, обязательно курил трубку. Это ему помогало. А я должен был непременно ходить взад и вперед. И хотя говорят, что «в ногах правды нет», я докапывался до правды именно на ногах.

      Заложив руки за спину, я стал бродить по подвалу. А все остальные присели на ящики.

      Наташа просто отдыхала. Глеб пригнулся, будто сидел на своей последней парте в среднем ряду, и боялся, что его могут вызвать к доске. Миронова сразу же раскрыла тетрадку и стала писать. Я был уверен, что она делает очередную зарисовку. Принц Датский шевелил губами, а длинные руки его двигались как бы в такт словам, которых не было слышно, которые оставались где-то внутри и там же складывались в рифмованные строчки.

      Покойник был похож на покойника. Я подошел к нему.

      – Все кончено… – сказал он.

      – Значит, сбудется твоя мечта!

      – Какая?

      – Ты ведь давно хотел умереть.

      – Пожить бы еще немного… – прошептал он.

      – Я буду искать выход из положения. А ты возьми себя в руки. Отвлекись! Сочини стихотворение этой своей В. Э.

      – Она не прочтет его…

      – Почему? А может, когда-нибудь обнаружат наши скелеты, и рядом с твоим будет лежать стихотворение. Она прочтет – и вздохнет украдкой…

      – Она не вздохнет.

      – Почему?

      – Потому что ее нету…

      – Как – нету?

      – Так… Не существует. Я не могу лгать тебе в эти последние часы своей жизни.

      – А другая? А. Я.?.. Ее тоже нет?

      – Тоже.

      – А Б. Ю.?

      – И ее…

      – Ты что же, брал первые попавшиеся буквы?

      – Почему первые попавшиеся? У меня была своя поэтическая система. Свой метод.

      – Какой метод? Скажи. Раскрой тайну! Все равно нам немного осталось…

      – Поэтому я и скажу. Да, был у меня свой принцип! Я брал первую букву алфавита и последнюю, потом вторую от начала и вторую от конца, третью от начала и третью от конца. Так и получались: «А. Я.», «Б. Ю.», «В. Э.». Понимаешь?

      – Ты здорово выучил алфавит! А любви, значит, не было?

      – Почему? Я влюблялся, хотел умереть, потом охладевал, возвращался к жизни и снова влюблялся!

      – В никого?

      О, сколько на свете неожиданного и необъяснимого!

      – Разве это первый случай в литературе? Разве и другие поэты не придумывали, не воображали себе образы любимых? И разве не поклонялись им, как живым людям?

      – Я об этом не слышал.

      – И не догадывался?

      – Нет,