Мои аллюзии. Дарина Грандж

понимать, когда следует отказаться от своего мнения, и что размер мужского достоинства никак не зависит от того, что можно себе линейкой намерить, – произносит он низким голосом, от которого внутри у меня всё каменеет. Пугающий тон. Вздрагиваю от мурашек.

      Рейнольд подходит к окну и отворачивается от нас. Соображаю, что к этому моменту уже потрачено не только много денег, но и много сил, времени, и отказ от фильма – это полный крах не только для моих финансовых стратегий. И тут до меня доходит, как Остин всё грамотно просчитал. В данной партии у Рейнольда карты не лучше моих. С другой стороны, страшно представить, что он всё же согласится слить игру, и мне нужно будет выплатить ему деньги, каких у меня никогда не было и не может быть. Страшно подумать, что по возвращении домой придётся справляться с таким невероятным долгом. А главное как? Руки леденеют, голову бросает в гнетущее пекло. Мне плохо. Мне дурно. Сейчас стошнит прямо на паркет.

      – Ладно, – высокий недовольный голосок истерички взрывает тишину, и я выдыхаю. Партия сыграна. – Мой агент подготовит…

      – Уже всё готово, – прерывает его Остин и бросает на его стол маленькую белую флешку. – Распечатай и подпиши.

      Лысый молча возвращается к столу, берёт флешку и помещает в порт. Принтер шумит и один за другим лезут листы. Глянув на первые несколько страниц, последующие он уже не читает, словно бы контракт ему и так известен, а все условия и пункты понятны. Быстро ставит подписи и нервно кидает бумаги Остину, принимаясь за второй экземпляр. Остин чинно пролистывает бумаги, берёт ручку со стола и передаёт всё мне, чуть привстав с кресла. Когда в моих руках оказывается маленькая золотая ручка и пачка бумаг, значительно толще, нежели та, которую я подписывала в день прилёта, замираю. Что я делаю вообще?

      – Просто подпиши. – Крупье выводит меня из ступора, на автопилоте проставляю закорючки. Когда листы заканчиваются, протягиваю бумаги обратно, он хмыкает и указывает пальцем на Рея, намекая, что это ему я должна отдать бумаги. Неотразим! Глаза горят торжеством победы.

      – Это мне, – сухо констатирует Рейнольд с потухшими глазами и протягивает руку, чтобы принять бумаги, в другой протягивает второй экземпляр документов. Остин встаёт и забирает его. Пролистывает. Удостоверившись, что везде, где нужно стоят подписи проигравшего, довольный сделкой, легонько пинает меня по обуви, побуждая вставать и уходить.

      – Отлично. Остальные бумаги привезёт мой юрист к пяти. Дальше согласования через него. До встречи. – Смотрит взглядом победителя с высоты своего роста на невысокого Рейнольда, обходит кресло, подходит к двери и открывает её. – Пойдём.

      Если бы он не был на моей стороне, сказала бы, что Остин невероятный говнюк и хитрый сукин сын! Но он на моей стороне, и я от него в полном восторге!

      Прихожу в себя, когда в ушах шумит улица, а волосы раздувает ветер. Не помню, как шли по коридору и как спускались. Даже змей не помню. У меня стресс. Дикий нервняк, и меня только сейчас начинает попускать. Руки начинают дрожать,