Мои аллюзии. Дарина Грандж

с ним твой контракт и заодно скажу, что музыка за мной. Во всяком случае часть.

      – Часть?

      – Именно. Я пишу только в паре направлений. Уверен, Рей захочет большего разнообразия и добавит композиторов. И это резонно.

      – А что значит "обсудишь контракт"?

      Остин загадочно кривит губу в усмешке и ничего не отвечает. Вижу, он задумал что-то, и от этого мне не по себе. Не то чтобы предчувствие, но я не любитель перемен и конфликтов, а корректировки в контракте скорее всего изменят или наши отношения с Рейнольдом, или мою роль в процессе создания картины. Меня в любом случае не устраивает эта коварная хитрая ухмылка. Он меня до инфаркта доведёт!

      – Твоя загадочность слишком давит мне на нервы.

      – Отлично! – самодовольно заявляет он. Не могу не закатить глаза. Проходим ещё пару поворотов и выходим к небольшому скверу.

      – Union Square Park.

      – Тут так тихо. —Удивительно. Фонари прячутся в чуть-желтоватой листве ранней осени. Красиво.

      – В этом месте нью-йоркцам напоминают, каково на самом деле яблоко на вкус. Здесь с чётко-заявленной периодичностью разворачивается Farmers Market, и в эти моменты именно тут город действительно меняет свой цвет в зависимости от сезона. Нью-Йорк, ведь, когда не в огнях, отражается в East River всеми оттенками серого, а это – особое место в городе. В цвете. Фермеры с севера Штата привозят сюда самые яркие краски природы: оранжевые тыквы осенью, зелёные рождественские венки зимой, белоснежные цветы весной и алую клубнику летом.

      – Твоё место силы. Угадала?

      – Порой у меня возникает ощущение, будто бы ты никогда ничего не угадываешь, а знаешь всё наверняка. Смотри. Вон с той фермерской палаткой у меня сложились особенно теплые отношения – Our Daily Breadfrom Chatham. Они продают самые вкусные Chocolate chip cookies, которые мне когда-либо приходилось пробовать. Жаль сейчас закрыто. Эх… шоколадная ностальгия по детству. Когда нам было лет по 13 (кому-то чуть больше, кому-то меньше), нас собралась небольшая банда, и, когда мы впервые выбрались из гаража, именно здесь сыграли пару песен на публику.

      – И как прошло?

      – Полный п*здец! – заявляет, ностальгируя. – Даже копов вызвали.

      – Настолько плохо? – удивляюсь и не могу не засмеяться.

      – О, даааа, – протягивает и выдыхает пар в холодный воздух ночи, морщит нос. – Мы были уверены, что лабаем в стиле гранж-рок. Как Foo Fighters или Nirvana. На деле же мы тогда хреначили шум, а не музыку. Но в тот день мы считали себя великими гениями и были счастливы.

      – А теперь у тебя концерты, контракты, поклонницы. И полицию не вызывают.

      – Да, но я больше не чувствую себя счастливым.

      Не знаю, стоит ли тут что-то говорить, не знаю, как подбодрить, поэтому просто молчу. Загорается огонёк, дымит сигарета, с которой у него создаются идеальные отношения, ведь она для него сгорает.

      – Пойдём через ту улицу обратно, отвезу тебя в отель.

      В глубине сознания понимаю, что он действительно привёз меня сюда не просто поесть. Привёз показать своим друзьям? Показать