Власть пса. Дон Уинслоу

Фрил выдергивает из-под рубашки револьвер тридцать восьмого калибра. – На колени!

      – Что?

      – «Что»? – передразнивает Фрил. – На коленки свои дерьмовые падай, ты, ублюдок!

      О’Боп, от природы белокожий, побледнел до синевы. Кэллан видит, он стал похож на мертвеца, а может, мертвец и есть, потому что все идет к тому, что Фрил вот-вот прикончит его на месте.

      Дрожа, О’Боп сползает с табурета. Ему приходится опереться об пол руками, чтобы не растянуться, опускаясь на колени. И он плачет – громадные слезищи катятся у него из глаз, оставляя блестящие дорожки на щеках.

      У Эдди на физиономии пакостный оскал.

      – Хватит тебе, – вмешивается Кэллан.

      Фрил набрасывается на него:

      – Тебе что, тоже охота попробовать, малыш? Ты давай решай, с кем ты: с нами или с ним.

      Кэллан опускает глаза:

      – С ним!

      Он выхватывает небольшой пистолет из-под рубашки. И стреляет Эдди Мяснику дважды в лоб.

      Вид у Эдди удивленный, будто он не может поверить в произошедшее. Он таращит глаза на Кэллана, словно беззвучно вопрошая: «Какого хрена?», а потом, согнувшись, падает. Он лежит на грязном полу, О’Боп выдергивает у него из руки револьвер и, засунув в рот Эдди, жмет и жмет на спуск.

      Плача, О’Боп выкрикивает непристойности.

      – Ребята, я ничего не видел, – вскидывает руки Билли Шилдс.

      Малыш Микки поднимает глаза от «Бушмиллса» и говорит Кэллану:

      – Может, вам пора подумать насчет того, чтоб смыться?

      – А пушку? – спрашивает Кэллан. – Бросить тут?

      – Не надо. Скорми Гудзону.

      Микки известно, что на дне реки между Тридцать восьмой и Пятьдесят седьмой улицами потонуло больше оружия, чем, скажем, в Пёрл-Харборе. И копы не станут особо усердствовать и прочесывать реку, чтобы выудить пушку, из которой изрешетили Эдди Мясника. Реакция в участке Манхэттен-Саут будет приблизительно такой: «Что? Кто-то пришил Эдди Фрила? А-а. Кто-нибудь хочет эту последнюю шоколадку?»

      Если уж бояться, то не полиции, а Мэтта Шихэна. Микки-то вряд ли помчится к Большому Мэтту докладывать, кто замочил Эдди. Ведь Мэтт мог бы протянуть свою мясистую руку к судье и снять груз обвинений с Микки насчет уведенной говядины, но не стал суетиться, а потому, рассуждает Микки, он ничем не обязан Шихэну, он ему на верность не присягал.

      Но вот бармен, Билли Шилдс, из кожи вылезет, чтобы подольститься к Большому Мэтту. Так что эти двое парнишек могут пойти и самостоятельно вздернуть себя на крюках для туш, чтобы избавить Мэтта от лишних хлопот. Разве только они первыми с ним расправятся, но этого им не осилить. Так что парни, считай, покойники. Но торчать тут и дожидаться расправы все-таки не стоит.

      – Топайте, топайте, – подталкивает их Микки. – Сваливайте из города!

      Кэллан прячет пистолет под рубашку и дергает О’Бопа, который нагнулся над трупом Эдди Мясника, за руку:

      – Пойдем!

      – Погоди минутку.

      О’Боп, пошарив в карманах Фрила, извлекает комок смятых купюр. Переваливает труп на бок и вытаскивает