Власть пса. Дон Уинслоу

от этих городов – в Чикаго, Миннеаполис и Детройт.

      Но все ждут, пока упадет второй «башмак», и Адан наблюдает за выражением их глаз. Все ожидают, что самый жирный кусок Тио приберег для себя.

      Баха.

      Тихуана открывает доступ к обширнейшим рынкам Сан-Диего, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и Сан-Хосе. И к транспортным системам, могущим доставлять товар на еще более богатые рынки северо-восточных Соединенных Штатов: в Филадельфию, Бостон и – бриллиант из бриллиантов – Нью-Йорк.

      Да, есть, конечно, территория Залив и территория Сонора, но Баха – это всем территориям территория.

      Уникальная.

      Так что никто особо не напрягся и не удивился, когда Баррера начал:

      – Ну а сам я…

      И закончил:

      – …хочу перебраться в Гвадалахару.

      Вот теперь удивились все.

      Адан – больше всех, он поверить не может, что Тио отказывается от самого лакомого кусочка в Западном мире. Если эта plaza не отходит семье, тогда кому же…

      – Я прошу, – продолжает Баррера, – Гуэро Мендеса взять plaza Баха.

      Адан смотрит, как лицо Гуэро расплывается в улыбке. И тут ему становится ясным чудо спасения Гуэро из засады, в которой убили дона Педро. Теперь ему понятно: plaza – не подарок-сюрприз, а выполненное обещание.

      Но почему? – недоумевает Адан. Что задумал Тио?

      И где мое место?

      Но у него достает ума промолчать: Тио все скажет ему наедине, когда время подоспеет.

      Гарсиа Абрего наклоняется вперед и улыбается. Рот под седыми усами совсем маленький. Как у кота, замечает Адан.

      – Баррера разделил мир на три куска, – говорит Абрего, – а четвертый берет себе. Не захочешь, а удивишься, почему это?

      – Абрего, какую культуру выращивают в Гвадалахаре? – задает встречный вопрос Баррера. – Может, Халиско находится на границе? Нет. Это просто место, и все. Безопасное, откуда можно служить нашей Федерасьон.

      Первый раз он произносит это слово, думает Адан. Федерация. А сам он – ее глава. Не по титулу, а по положению.

      – Если вы принимаете такой расклад, – продолжает Баррера, – я поделюсь тем, что есть у меня. Мои друзья станут вашими друзьями, моя крыша станет вашей крышей.

      – И сколько придется платить за эту крышу? – интересуется Абрего.

      – Оплата скромная. Если учесть, что крыша – это всегда дорого.

      – Насколько дорого?

      – Пятнадцать процентов.

      – Баррера, – говорит Абрего, – ты поделил страну на plazas, и это все хорошо и замечательно. Я принимаю Залив. Но ты забыл кое-что: деля плод, ты делишь пустоту. Ничего ведь не осталось. Наши поля сожжены и отравлены. Наши горы наводнены policia и янки. Ты даешь нам рынки – но что нам продавать? У нас не осталось опиума.

      – Забудь про опиум, – говорит Баррера.

      – И нет yerba… – встревает Гуэро.

      – И про марихуану тоже забудь, – не дает ему договорить Баррера. – Это все мелочовка.

      – Значит, Мигель Анхель, Эль Анхель Негро, ты велишь нам забыть la mapola и la yerbal? –