Российский колокол №1-2 2016. Коллектив авторов

в стихи.

      Здесь хорошо, проснувшись спозаранку,

      босой к подружке-Волге прибежать —

      всё то, что не пристало горожанке,

      волжанке непоседливой подстать.

      …И знать, что ни в одном из всех течений

      мне Волга – исповедница моя —

      не станет изрекать нравоучений,

      приняв меня такой, какая я!

      Диана Кан попала на берега Волги из Оренбуржья. В стихотворениях о Самаре-мачехе она не раз упоминала о чёрствости этого города – примерно так, как принято говорить о Москве, бьющей приезжего с носка и не верящей слезам.

      Подлинный поэт всегда и везде одинок, нищ и горд. На Востоке хан может умертвить певца, здесь же толпа – множественный образ хама – в состоянии перекричать песню и затоптать её автора тысячью снующих ног.

      Волга примиряет героиню с Самарой, умиротворяет душу и неожиданно дарит ей связь с землёй, которая её не желала и гнала.

      Эх, дородна матушка-Самара!

      Здесь в чести купеческий уют.

      Матушке-Самаре я не пара.

      Нищим здесь, увы, не подают.

      Для меня ты и такая – праздник!

      За тебя хоть в омут, хоть в огонь.

      Серебрит мороз – седой проказник —

      мне мою разверстую ладонь.

      …Не вступлю с тобою в поединок…

      Господи, тебя благослови!

      Служат мне подошвами ботинок

      мостовые стёртые твои.

      Внимательный взгляд героини видит и другую картину, которую раньше она восприняла бы, по меньшей мере, с сарказмом:

      «…спесивая речка Москва – // столичная штучка, зазнайка – // напиться из Волги пришла». Словно радушная хозяйка, великая река принимает и привечает жеманную гостью: «Пей, милая!

      Ты не в обузу». И напутствует её, призывая отринуть «зачумлённые стоки» и двинуться «России навстречь, // чрез волжские реки-притоки // вкушая соборную речь».

      Волга мудра и терпелива, желание воспользоваться её прозрачностью, мощью и силой она одобряет как бессознательное стремление Москвы-реки к очищению. Собирание России – вот скрытый смысл этой поэтической истории. И тут вовсе не призывный жест, а по-матерински гостеприимное объятие. Ничего подобного в современной русской поэзии, испорченной однолинейным, конфликтным мышлением, мы не найдём.

      Диану Кан по праву можно назвать поэтическим голосом Волги, которая является для неё источником вдохновения и примером присутствия в мире. В образе главной русской реки поэтесса видит отражение «реки словесной», стремящейся стать полноводной, большой и сильной…

      Как Волга, что «призвала с небес на Русь весну».

8. Русь

      Русская традиция с древних лет была одухотворена неосязаемым присутствием Христа в обыденном человеческом распорядке, в семейном, домашнем укладе и через Богородицу – в фигуре матери.

      Этот образ в поэзии Дианы Кан зримо привязан к Волге – матери русских рек. Однако речь поэтессы, обращённая к современникам, старым и молодым, содержит множество оттенков, которые подчёркивают сострадательное и одновременно требовательное материнское начало её лирики.