Российский колокол №1-2 2016. Коллектив авторов

Читать онлайн.
Название Российский колокол №1-2 2016
Автор произведения Коллектив авторов
Жанр Журналы
Серия Журнал «Российский колокол» 2016
Издательство Журналы
Год выпуска 2016
isbn



Скачать книгу

Никитич, идя на сражение со Змеем (по преданию, название происходит от речки Пучайки, в которой крестились киевляне).

      В отличие от стихотворения «Ракитов куст. Калинов мост…», где изображены мгновения до схватки с адским противником, здесь очень сдержанно выписываются главные моменты роковой битвы. Хотя эти картины несколько отвлечены от фотографической реальности и кажутся вспомогательными по отношению к психологическому портрету лирического героя – alter ego автора.

      «Испив смиренья» и «презрев… земной бой», он приходит к «Пучай-реке печали и забвенья». Сердце, освобождённое от земных страстей, погружено в пограничные, инфернальные воды («шагнёшь по грудь в Пучай-реку») – и мир внезапно получает светлый импульс, а грозный речной поток, будто мгновенно очистившись, разрушает мосты, по которым сатанинские силы стремились перейти на берег, где цветёт жизнь, несовершенная и порой жестокая, но всё-таки осенённая именем Христа.

      Вторая часть этого мистического диптиха показывает нам зрелую душу русского человека, стоически твёрдую в духовном выборе, готовую быть последним живым ополченцем в главном сражении Добра и зла.

5. Искушение

      Степень подробности в изображении мира и человека может многое сказать о духовном устройстве художника. Современное искусство поистине обезображено свалкой самых различных принадлежностей сегодняшнего быта и шире – сегодняшней цивилизации.

      Между тем, мелочь душевных движений и чувств порочно дополняют эту «мусорную» картину городской жизни. В отрыве от природы и в сознании её враждебности человеку, его душевный мир опустошается, теряет духовные ориентиры и принимает за нечто подлинное – пустышки, муляжи…

      Так в поэзии появляется дробность восприятия, драпируемая едва ли не списком мельчайших лирических зарисовок, которые призваны скрыть неспособность автора к переживанию глубокому, соединяющемуся множеством тончайших нитей с мирозданием. В итоге читателю предлагается вникнуть в быт сочинителя, войти в его чувствования – порывистые, кратковременные, необязательные, возникающие, кажется, на пустом месте и не способные заполнить собой даже малую клетку этой пустоты. Слова и строки здесь исчезают даже раньше, нежели кончится видимый текст, поскольку они лишены силы к автономному существованию – без имени и голоса автора. И потому глаз проваливается в страницу, словно в рыхлый снег, под которым не нащупать твёрдой почвы. Тем не менее, все признаки стихотворной речи тут могут быть налицо.

      Читателю это обстоятельство совершенно не интересно, потому что книга им открывается в надежде найти собеседника, но вовсе не затем, чтобы лишний раз убедиться в похвальных версификационных умениях автора. Который в данном случае – лишь мастер-специалист, неизмеримо далеко отстоящий от гения, художественный слуга, возомнивший себя творцом.

      В нынешние времена порог конфликта «Моцарт-Сальери» резко снизился. Причина в том, что само определение творчества как-то неуловимо соединилось с правом художника на самовыражение. Однако здесь была утрачена важнейшая бытийная связь между