Без вины виноватые. Сан Кипари

же? Я правду говорю, в отличие от тебя!

      – Ты во всём его винишь, а он попросту не может быть везде и всегда виноват! И постоянно корить за мелкие промахи нельзя, ведь каждый ошибается! Идеальных людей не существует!

      – Раз так, то он станет первым идеальным человеком! Ты ведь хочешь быть добрым, да, Модест?

      Винин очнулся от воспоминаний и бросился к ящикам. Он до изнеможения утомился от мысленных споров; одно лишь присутствие братьев высасывало из него всю энергию. Его до тошноты раздражал Скотос, но в то же время он прислушивался к нему и неосознанно начинал мыслить его словами. Лука, понимая, что становится бессильным, ни на секунду не отходил от писателя и чуть чего перебивал брата. «Зверь» из жалости или издевательства уходил то на пару часов, то на пару дней, но всегда возвращался, принося букет невыносимых страданий.

      – Что ты ищешь? – поинтересовался Скотос и посмотрел через плечо на стол. Винин достал оберёг, книгу с молитвами и листал страницы в поиске нужной. Увидев это, «зверь» ухватился за живот и захохотал. – Насмешил! Ты действительно решил прибегнуть к молитвам, как тогда?

      Винин сжал в руках оберег, прижал его ко лбу и в бреду зашептал молитвы. Скотос сжал пальцы на его шее и страшно ощетинился. Да, «зверь» отнимал всё, что дарит счастье, заменяя все положительные эмоции на бесконечное отчаяние, на боль и страх, на самоедство и поганое чувство вины. Лука бился в безуспешных попытках оттащить ненавистного брата от писателя, но тот сильнее цеплялся за чужую шею и не уходил.

      Нет, Винину не было больно: душевная злоба притупляла боль и злоба эта была к самому себе. Одного себя он ненавидел до безумия, презирал себя, винил за смерть бабушки, мысленно желал уснуть и больше не проснуться, – всё это ему навязал Скотос, приговаривая, какой он отвратительный человек, пока голос Луки слабо звучал на фоне.

      – Ты самый отвратительный человек!

      «Я самый отвратительный человек».

      – Ты до безобразия слаб и эгоистичен, кроме себя ни о ком не думаешь!

      «Я до безобразия слаб и эгоистичен».

      – Тебе нельзя жить на этом свете! Лучше умереть и, умерев, ты больше никому не испортишь настроения, не будешь никого раздражать, не станешь причиной чужих смертей и избавишься от всех проблем…

      Винин дёрнулся и в страхе уставился на «зверя». Гипноз спал с него.

      «Я боюсь умирать».

      – Боишься умирать, но и жить боишься!

      «Я не хочу умирать, я хочу жить».

      – Тогда будь хорошим человеком: молчи и не открывай рот, не смей навязываться! Не будь эгоистичным…

IIВстреча, парк, голуби

      Даменсток, 14 июня, 1044 год

      Время 05:04

      Солнце золотистым диском блестело в небе. Погода для июня была скорее осенняя, нежели летняя, и из-за прохлады Винину пришлось надеть вместо плаща куртку. Сидя в парке, он, окружённый голубями, терпел ругань сидящих возле него Луки и Скотоса, крошил хлеб и бросал его птицам.

      Он