Без вины виноватые. Сан Кипари

Рефлекто, пока не узнал, что писателя позвали на прогулку неожиданно. Можно сказать, его насильно вывели из дома, чтоб он «развеялся, повеселился», но не сказали куда идут. Винин считал Мармеладную улицу нечестивой, и никогда в ночное время не гулял по ней, боясь тамошних обитателей. Из-за этой невинности приятели считали его странным, потому решили устроить эксперимент и собрались показать скромняге «взрослую разгульную жизнь».

      Энгель, как и Винин, не любил таких прогулок, но в этот раз сам организовал вечер и, тут же зайдя в забегаловку, небрежно повелел двенадцатилетнему полуслепому подростку принести им несколько бутылок вина и коньяка. Неестественно для себя он мрачнел, грубил, торопливо выпивал бокал за бокалом, криво усмехался и говорил развязно, чем удивлял Винина, никогда не видевшего его выпившим. Остальные ни капли не удивлялись пьянству Энгеля, наливали ему то вина, то коньяка, сами опустошали бутылки, громко хохотали и, влившись в окружающую пьяную среду, распевали со всеми песни:

      Я с детства слышал мысли,

      Как кот и пёс дрались они!

      И каждый день пел небылицы

      Злой бес, кричащий изнутри:

      «О Го-осподи! О Го-спо-ди!

      Ты на себя-то погляди!

      О Го-осподи! О Го-спо-ди!

      Злодей в лице, злодей внутри!»

      Хамлов, прекращая петь, всё тряс Винина за плечо, кричал ему в ухо:

      – Модька, подпевай! – и вливался в уже другую песнь:

      Эй, русый извозчик! Как смотришь игриво:

      Должно быть, задумал вселенское зло…

      Винин ни разу не открыл рта и не произнёс ни звука. Ему было очень неуютно сидеть в шуме противных голосов, уж тем более общаться с нетрезвыми знакомыми, половину из которых он остерегался.

      Стоит кратко очертить портреты этих пяти личностей, дабы стало ясно, какие люди в этот злосчастный вечер окружили писателя.

      Тридцатилетний известный фотограф и многосторонний коллекционер Нестор Обжоров был толстым крупным «кабаном» с сальными крашенными в русый короткими волосами, чёрным затылком, редкой щетиной, красными прыщами на блестящих щеках и спокойными глазами, цветом похожих на огурцы. Его почти никогда не видели с пустым ртом: он либо постоянно ел, опустошая полные тарелки блюд, и никак не мог насытиться, либо курил сигару за сигарой, съедая табачный дым вместе с едой. У него была особенность – пустота в желудке и, следственно, неутолимый голод. Во время своих трапез он совершенно забывал про этикет и приличие, начиная уплетать всё, что было съестно и несъестно. Его не отпугивали отвратительные блюда, а наоборот привлекали, как коллекционера, а людей отталкивало от него, – никто не хотел видеть мерзости, которые способен был смаковать фотограф.

      Помимо голода Обжорову жизнь подарила проблемы с памятью: он никогда не мог правильно запомнить имена и фамилии своих знакомых, а если запоминал, то путал. Так Винина фотограф постоянно называл Гришей Жмотином, а Энгеля Сетом Обвининым.

      Несмотря на явные проблемы со здоровьем, Обжорова ничего не тревожило и