Без вины виноватые. Сан Кипари

стало, кого пригласили.

      – А, так меня пригласили помочь в театре, но по большей части я иду из-за своего друга. Так сказать, я моральная поддержка для него.

      – Моральная поддержка? В каком плане?

      – Там будет девушка, которая ему нравится, вот он и боится.

      – А-а… Не разбираюсь в любовных делах.

      – Я тоже далёк от этого.

      Они замолкли. Конечно, вскоре их разговор продолжился, но затем вновь оборвался, – так продолжалось последующие два часа. Винину всегда было некомфортно сидеть с кем-то в тишине, но с Родионом всё было иначе: он понимал, что музыкант малообщителен, потому сидеть с ним в тишине ему было хорошо, как и тому нравилось находиться рядом, наверное, с единственным для него лучшим другом.

      Закончив трапезу, они синхронно поднялись, взяли подносы и, отнеся посуду на помывку, вместе вышли из забегаловки. Пройдя немного по улице, Родион остановился перед мостом и посмотрел на Винина:

      – Тебе в какую сторону?

      – В ту, – писатель кивнул в правую сторону.

      – Мне в другую.

      – Тогда до встречи?

      Музыкант почему-то замялся с ответом и вскоре расслабленно ответил:

      – Да, до встречи.

      Попрощавшись рукопожатием, Родион скрылся за переулком. Винин посмотрел ему вслед и тоже ушёл домой.

VIВечер, плач, мост

      Даменсток, 4 апреля, 1044 год

      Время 19:04

      – Ты действительно уверен, что никого не раздражаешь?

      – Боже, замолкни! Не раздражает он никого!

      – Тебе-то откуда знать, что он точно никого не раздражает?

      – Ты сам посуди: как он может кого-то раздражать?

      – Тем, что слишком много говорит! К примеру…

      – Да ты совсем бредишь! Тогда, если судить по твоей логике, все вокруг друг друга раздражают!

      – Нет, это относится только к тебе, Модест! Ах, да, что-то ты слишком много о себе размышляешь! Какой же ты…

      – Только посмей произнести это слово и я, клянусь, выброшу тебя в окно!

      – …эгоист.

      Шёл третий час неумолкаемых споров Луки и Скотоса. Первый вскочил со стула, схватил брата за лацканы пиджака и потянул его в сторону окна, однако «зверь» не сдвинулся с места, словно приклеился к полу, и загоготал. Винин, зевая от усталости, сидел на кухне, подперев щёку кулаком, и наблюдал за их борьбой. Давно остыло крепкое кофе. Настенные часы монотонно тикали под клокотание сердца.

      Утомившись от разборок, Винин решил отвлечься. Накинув бежевый плащ, надев шляпу и переобувшись, он вышел из дома на прогулку. Братья, продолжая пререкаться, шли за ним, с каждым шагом повышали тон и заглушали окружающие шумы.

      Винин, засунув руки в карманы, перешёл дорогу и направился куда глаза глядят, смотря вперёд, но ничего и никого не видя. Он пытался вслушаться в гул транспорта или в карканье ворон, но этого у него не получалось, ибо он невольно обращал внимание на мыслительные споры. Прохожие искоса поглядывали на него, промоутеры тыкали