Ванечка и цветы чертополоха. Наталья Лазарева

рядом со мной ночью. Мне так плохо!

      Палашов запер входную дверь.

      – Что же, ты меня уже не боишься?

      – Нет. Вы же знаете, я не боялась вас ни одной минуты и даже ни одной секунды.

      Он взял её за предплечье, надёжно защищённое от прямых прикосновений лохматым рукавом, и повёл в отведённую ему комнату. Там он отпустил её и застелил постель бежевым покрывалом.

      – Ложись, храбрый заяц!

      Она устало поглядела на него, сняла тапочки и покорно легла. Он укутал её пледом. Потом он погасил везде свет, разулся, кровать жалобно скрипнула под ним на противоположной стороне. Ласковым голосом он прошептал:

      – А теперь спи, дружок.

      Девушка благодарно посмотрела на него, закрыла глаза и почти сразу забылась сном.

      Лёжа в чужом доме и глядя в тёмный потолок, следователю не сразу удалось успокоиться, перестать перебирать дела, обдумывать план действий и неизбежно возвращаться мыслями к удивительной девушке, которую он сегодня встретил, которая тихонько посапывала рядом. Как спящие люди похожи на ангелов! Наверное, потому, что во сне они летают в других сферах, видят и знают то, о чём забудут, лишь только проснутся. Он тронул её волосы, шелковистые на ощупь, раскинувшиеся по покрывалу волнами и колечками. Ему нестерпимо захотелось погладить, обнять и поцеловать этого незнакомого ангела. Что за странное и глупое желание! Наваждение… И зачем только она позвала его сюда? Чтобы он мучался, пока она спит? Он не смел шелохнуться, боясь потревожить её. В голове его вертелась карусель: «…бедная, маленькая, моя, бедная, маленькая, моя…» Моя… Моя. «Да. Пропадай всё пропадом. Хочу, чтобы она стала моей». Через час усталость полностью одолела его затуманенный ум, и он уснул целебным сном.

VIII

      Когда Палашов проснулся, оттого что солнечный луч заигрывал с его волосами и лез в глаз, он обнаружил, что голова спящей девушки давит ему на плечо, а рука покоится у него на груди. Сам он обнимал её свободной рукой. Сначала он почувствовал неземное блаженство, а потом, когда смысл происходящего дошёл до него, – страшный испуг. «Господи! Надеюсь, она не просыпалась и ничего не знает!» Тут же он сопоставил это с мыслями и желаниями, одолевавшими его перед сном, и едва не расхохотался в голос. Немного успокоившись, он очень осторожно выбрался из её объятий и встал с кровати.

      «Бред какой-то! Что там за глупость крутилась у меня в башке? Бр-р-р!» Он даже затряс головой. В противовес всем тем нежным чувствам, которые он питал к девушке, ему захотелось её чем-нибудь обидеть. И он подумал: «Допрошу-ка я Милу по всем правилам. Без сантиментов. Если сама всё не расскажет сегодня, обязательно допрошу».

      «Так. Что уже вырисовывается по делу Себрова? В сущности, далеко не всё. Мотивы самого убитого совершенно не ясны. Зачем он попал в сарай Глухова? Для чего ему было резать корову? Не на мясо же?»

      Палашов нашёл свежие полотенца на стуле у кровати. Яблоня под окном умывалась нежными лучами солнца. Он посмотрел на часы, они всю ночь были у него на руке. Семь часов утра. Кажется, где-то неподалеку должен быть пруд? Эх, сейчас бы окунуться